…
— Джентльмены, это не просто кровь наших солдат. Это кровь гвардейской кавалерии, той самой части, которая снискала себе славу у Балаклавы
[40]. Нельзя допустить, чтобы азиатам это сошло безнаказанно.
— Что ты предлагаешь? — спросил один из членов клуба.
— Я предлагаю в ответ убить кого-нибудь из советского руководства. Лучше всего, сделать это во время какой-нибудь встречи, и перебить всех кто там будет.
— Колин, ты уверен в том, что говоришь?
— Вполне. Отравили же мы Устинова и остальных.
— Это совсем иное. В этом случае русским не просто выгодно было закрыть глаза — они смогли это сделать. Если бы Устинова открыто убили — у нас были бы крупные неприятности. У нас — то есть у Англии, Колин.
— У нас и так крупные неприятности.
— Ты понял, о чем я.
— Русские сделали свой ход и ожидают ответного…
— Колин, позволь. Мы должны держаться в рамках. Охота за первыми лицами откроет ящик Пандоры. Что если целью будет Ее Величество.
— Они пытались убить Мэгги.
— Это были националисты, Колин.
— Они убили лорда Маунтбэттена.
— И это тоже были националисты.
— Да, но кто-то же убил Горбачева.
— И это были не мы.
— Неважно. След не приведет к нам, это будет вылазка экстремистов, наподобие Карлоса Шакала.
— Колин. То, что ты говоришь не просто ужасно. Это ставит под удар нашу страну. Опомнись, это невозможно!
…
После того, как обсуждение было закончено, и члены клуба расходились — уже на улице к сэру Колину подошел один из членов клуба Кентербери.
— Неплохой план, Колин.
— Спасибо — ответил Фигурс.
— Но есть одно «но».
…
— Тебе следует предпринять меры предосторожности. Полагаться на людей с криминальным прошлым нельзя. Тебе нужен будет контролер. И это должен быть человек, мотивация которого не сводится к деньгам или возможности избежать наказания.
— Такой человек будет заметен.
— Не всегда. Зависит от человека.
— У меня такого человека нет.
— Но есть у меня.
Западный Берлин — Прага. 10 января 1989 года
Символом Западного Берлина был аэропорт Темпельгоф, в переводе с немецкого — Божья усадьба. Он был построен еще до войны и на тот момент с его длиной в 1,2 километра — считался самым крупным зданием мира. Его форма — была выбрана неспроста — он прикрывал летное поле от ветров, и потому самолетам было садиться намного проще, особенно самолетам тридцатых годов. Сейчас времена не те и самолеты не те, потому аэропорт закрыли для гражданского сообщения, а потом вновь открыли — но уже как военный. Военные самолеты с коротким взлетом и посадкой там вполне могли приземляться.
Сэр Колин прилетел в Западный Берлин на Геркулесе Королевских ВВС, сидя на ящиках с танковыми и автомобильными запчастями. Британская армия держала в Берлине небольшой военный контингент и у них на вооружении было целых двенадцать танков. Вот для ремонта танков и другой техники и послали эти запчасти, а сэр Колин путешествовал этаким приложением и без документов.
Когда сэр Колин, немного оглушенный, спустился на землю — к нему подошел рыжий бородач, энергично потряс руку.
— Ричард Квик. Рад приветствовать вас, сэр…
— Давайте, побыстрее уедем отсюда.
— Прошу!
…
Ехали на новеньком Опеле. Проезжая по идеально гладкой дороге, мимо только что построенных или тщательно отреставрированных домов, сэр Колин подумал — когда он первый раз попал в Германию, тут на каждом шагу можно было натолкнуться на разрушенный дом, на руины.
Черт, если бы Гитлер вел себя умнее, можно было бы расправиться с Иванами еще несколько десятилетий назад…
— Провинциально тут.
— Никто лишнее сюда не вкладывает, и это понятно. Берлин отстает от всех крупных немецких городов, это факт. Это провинция.
— Печально.
— Да, но таковы факты.
…
Стена.
Целое поколение людей, немцев — выросло в ее тени. Тени стены.
Берлинская стена, первоначально создававшаяся как временная, призванная предотвратить массовое бегство на Запад, где платили больше, и было больше товаров — теперь была одним из самых совершенных в мире инженерных оборонительных сооружений. Она была высотой в несколько человеческих ростов, и со стороны ГДР — имела контрольно-следовую полосу и еще одну стену, поменьше. Поверх стены — были поставлены вышки с автоматчиками. Казалось, что половина страны — сидит на этих вышках, охраняет границу, чтобы другая половина не могла бежать. Было только несколько переходов, со стороны ГДР контрольно-пропускные пункты отстояли от самой границы до километра и были прикрыты бетонными блоками. Пулеметы готовы были изрешетить любого, готового на силовой прорыв.
Но сэр Колин знал, насколько все это иллюзия. Он, опытный разведчик, мог назвать десяток способов как оказаться на той стороне. Самое безопасное — через Венгрию, Румынию, Югославию — но можно и тут, на севере…
— Как попасть на ту сторону? — спросил сэр Колин. Они стояли на площади, его провожатый купил у разносчика небольшой букет цветов.
— Это проще всего, сэр…
Квик показал на группу людей.
— Видите, этих людей. Они ждут автобус из ГДР.
— Зачем?
— Чтобы лететь. Авиакомпания ГДР терпит убытки, и чтобы компенсировать их, открыла специальный рейс. Автобус приезжает и забирает желающих, везет в аэропорт Шенефельд, оттуда они летят. Дешево и сердито как говорят русские, получается дешевле почти вдвое. Комфорт, конечно, так себе, но за такую цену никто не жалуется
[41].
— И это позволяется?
— Восточным немцам нужна валюта…
Сэр Колин вспомнил прошлое. Как-то раз он ждал перебежчика с той стороны — его переправить кружным путем никак не могли, и пришлось идти через лаз на границе. Он ждал пятеро суток, прежде чем понял, что никто не придет. Только через несколько лет он узнал, что перебежчика раскрыли и расстреляли. Он не успел.
