А сейчас я сидела одна, в своем временном жилище, над приготовленным «для себя» кушаньем (а надо сказать, спаржа удалась на славу и пахла всеми лунами зимы, первыми весенними рассветами и дыханием пробудившейся земли), и представляла всех членов семьи Малакаров сидящими за общим ужином в небольшом зале над рестораном. «Интересно, кто его приготовил? Миссис Малакар? Или Пави захотела поразить и побаловать мать?»
Грудь еще сильней сдавило одиночество.
Глупо. Ведь я только недавно узнала этих людей!
В попытке взять себя в руки я задумалась над задачами, которые могла решить. В Калифорнии уже было позднее утро, и мне ничто не мешало связаться с нужными мне людьми и переговорить с ними.
Первым был адвокат, и он перезвонил мне через несколько минут. Я объяснила ситуацию с Грантом и необходимость как можно скорее уладить проблему. Судя по всему, адвокат не посчитал ее большой – Калифорния не являлась штатом с режимом общей собственности супругов. Но ему нужно было рассмотреть все варианты отклонения или прекращения дела.
– Если для вас важнее всего получить деньги за дом как можно быстрее, я попытаюсь найти общий язык или какие-либо точки соприкосновения интересов с вашим бывшим. Посмотрим. Возможно, получится найти решение, которое устроило бы вас обоих.
– Вряд ли, – вздохнула я. – Я уже пыталась.
Адвокат пообещал приложить все усилия, чтобы ускорить судебное разбирательство, но мне показалось, будто он сомневался, что все произойдет быстро. Между тем, деньги уже были размещены на условном депонировании, так что со стороны покупателя дома проволочек можно было не ожидать.
Закончив разговор, я снова погрузилась в размышление: «Быть может, он прав? И мне следует отстегнуть Гранту половину суммы от продажи дома в Менло-Парке.? Лишь бы от него отделаться!»
Я набрала маминого арт-дилера.
– Я тут решаю одну головоломку, – призналась я и рассказала ей о картинах, которые мама оставила в платяном шкафу (а в том, что это сделала мама, я не сомневалась).
– У вас есть идеи, почему она так поступила?
– Нет, – сказала Мадлен. – А чьи там копии?
– Моне, Констебла и еще одного художника, которого я не опознала. Я могу прислать вам фото.
– Присылайте. Может быть, я что-то выясню. А какие еще картины там были? Меня могло бы что-нибудь заинтересовать?
– Едва ли, – парировала я. – На этой неделе я встречаюсь с оценщиком… – ложь! – но если обнаружится что-нибудь интересное, вы будете первой, кого я поставлю об этом в известность.
– М-мм. Запомните, Оливия: американцы платят за европейских художников гораздо больше, чем сами европейцы.
– Запомню, – рассмеялась я и набрала воздух в легкие: – Кстати, а из маминых картин я могла бы что-либо продать?
– Пожалуй… А взглянуть на них сначала вы не желаете? Мы ведь именно этого ждали.
– Конечно, желаю. Только я не знаю, когда вернусь в район Залива. Здесь все так сложно и… дорого. Мне хотелось бы продать их, по возможности, быстрее.
– Опять бывший докучает?
– Да, не отстает…
– Вот гад! Да я бы на него всех собак за такое спустила!
Я не удержалась от злобного смешка:
– Мы с вами обе знаем, чего он стоит.
– Ладно. Я подумаю, что можно сделать. И поручу своей помощнице выслать вам по электронке цифровые копии картин. Хотя бы тех, что включены в наш каталог.
– Отличная идея! – Я помолчала. – Мадлен, а вы не знаете, над чем работала мама в последние месяцы перед кончиной? Она рисовала все время, но я не припомню, чтобы она мне показывала готовые работы.
Мадлен ответила не сразу, и это навело меня на мысль, что она солгала, когда сказала:
– Не имею ни малейшего представления.
Под стать графу, притворившемуся, будто он ничего не знал о маме, хотя, на самом деле, виделся с ней…
– Спасибо, Мадлен. Погляжу цифровые копии.
– Оливия! Мне хотелось бы призвать вас к осмотрительности. Пока вы горюете по матери, не стоит принимать важные решения. Как бы потом о них не пожалеть…
Я закатила глаза:
– Не принимать никаких важных решений – для меня сейчас непозволительная роскошь. Но все равно спасибо. Я постараюсь действовать обдуманно.
– А я поговорю с одним знакомым; он специализируется на делах, связанных с интеллектуальной собственностью и недвижимостью. Меня прямо зло разбирает из-за того, что Грант надумал прибрать к своим загребущим ручонкам деньги вашей матери.
– Спасибо.
День выдался долгим. Воздух был холодным и влажным. В такой вечер хорошо включить камин, принять горячую ванну и почитать хорошую книгу. Но поскольку книги Самира принесли мне с утра столько проблем, мне не хотелось за них браться. Впрочем, можно было найти что-нибудь подходящее в ридере…
Снизу донесся заливистый хохот. Какая-то девушка слишком сильно зашлась смехом. В это время дня рыбная лавка всегда была полна посетителей, но я впервые осознала, как много людей проживало в этой местности. Правда, впервые! Запах рыбы и жареной картошки – отнюдь не неприятный – поднимался вверх. Но через некоторое время и он мне надоел. Квартира была лучше номера в гостинице, но я бы все равно с радостью сменила ее – как змея, сбрасывающая кожу.
Я снова представила квартиру в гостевом доме – как я отделала бы ее, с каким удовольствием готовила на той чудесной плите AGA. А еще я могла бы повестить там на стенах мамины картины. Воображаемое видение начало обретать четкие формы: я бы выкрасила стены светло-оливковой краской и добавила бы акцентов в разных оттенках пурпурного цвета. В спальне поставила бы огромную кровать с роскошными простынями и большими пышными подушками. И, просыпаясь по утрам, любовалась бы видами на поля и холмы в отдалении.
«А может, съездить в Лондон? – подумалось мне. – Походить по магазинам. Отрешиться хотя бы на день от всего этого сумасшествия?»
Но в глубине души я понимала: о чем бы я ни мечтала, чем бы ни пыталась отвлечься, я все равно пыталась разгадать мамину головоломку, собрать все кусочки паззла воедино. Найти всему объяснение, имевшее смысл. Все мои мысли упорно устремлялись в одно русло.
Я взяла со стола ключ, данный мне графом. Ничем не примечательный. Размером чуть меньше стандартного ключа от дома. Новый, блестящий, словно мама специально изготовила его для меня. Что он открывал – этот ключ?
Самир прислал фотографии картин. А с ними коротенькое послание: «Мне очень жаль, что наши планы на сегодняшний вечер сорвались. Позвоню, когда освобожусь от семейных обязательств».
И я снова ощутила в груди пустоту. Каким-то образом Пави и Самир стали мне опорой в этом – пока еще все-таки очень чужом – мире. Без них меня с ним ничего не связывало…
