– Ах! Пожалуйста, никаких леди. Просто Оливия!
Пави улыбнулась:
– Я собиралась рассказать Оливии историю ресторана. Может быть, ты начнешь?
– Нет-нет. Начинай ты.
Официантка принесла чай, и мистер Малакар велел ей принести еще панир-тикки, за что я была ему очень признательна. Кушанье состояло из панира и идеально обжаренного лука, и я, как ни старалась, но так и не смогла определить все специи, входившие в рецепт. Опознала лишь кориандр да свежий имбирь.
– Свою «зеленую» юность отец провел в Лондоне. Там на одной свадьбе он познакомился с мамой. Они приехали сюда, создали семью, а потом папа взял на себя руководство бизнесом одного друга его отца.
– Хороший бизнес, – встрял Харшад. – Всегда есть клиенты. Люди приезжали со всей округи, чтобы поесть в «Карри Пот».
– Был… – спокойно согласилась Пави. – Мы с Сэмом поступили в Лондонский университет. Я хотела стать экономистом, – словно дивясь самой себе, приподняла бровь Пави. – Но на третьем курсе у меня сменилась соседка по комнате в общежитии. Новенькая была шеф-поваром; она стала таскать меня по всем ресторанам. И я влюбилась во все это – рестораны, атмосферу, кушанья, ворожбу с рецептурой на кухне, таинства сервировки и подачи блюд!
Мистер Малакар покачал головой:
– Забросили свое образование! Оба!
Но это было старое обвинение, и прозвучало оно без особой горячности.
Пави погладила его по руке:
– Папа мечтал учиться в университете.
Блюдо с панир-тиккой опустело. Подошедшая Амика его унесла.
– Вы бросили учебу, Пави?
– Нет. Я получила диплом и покорно приступила к работе в одной научно-исследовательской компании, – Пави потрясла головой, словно от этих воспоминаний ей сделалось дискомфортно, и глотнула вина. – Но не выдержала там и через три месяца уволилась, – Пави бросила взгляд на отца.
Судя по виду мистера Малакара, его в тот момент подмывало завыть.
– А я хотела пойти в художественную школу, но мама не позволила. В итоге я стала работать в журнале. Забавно, как все порой оборачивается, – вмешалась я. – А вы закончили еще и кулинарные курсы?
– Да. Почти четыре года работала в Лондоне, а три года назад, когда мама заболела, мы с Сэмом вернулись домой. У меня была масса идей, связанных с ресторанным бизнесом, папа выслушал мои предложения и… вуаля! Вот он – наш ресторан!
Едва Пави договорила, как перед нами – словно по мановению волшебной палочки – выросли два официанта с новыми подносами. Мясо со свежим зеленым горошком было присыпано мелко порубленной мятой, а гарниром к нему шел рис с тмином, поданный в большой, глубокой чаше.
Слегка наклонив голову, я сделала глубокий вдох:
– Пахнет фантастически!
И, как всегда, я приступила к мысленному разбору рецептуры. Я легко выделила в букете пряных ароматов имбирь и кардамон, но понять, от какого блюда исходил каждый, так и не смогла.
– Ваш брат вернулся домой для того, чтобы помочь с рестораном?
– Если бы! – фыркнула Пави, но в пояснения вдаваться не стала. А начала накладывать новое кушанье нам на тарелки. – Этот рецепт я сама изобрела: этакая адаптация на английский манер кхемы из баранины с пряным рисом Джира, – Пави улыбнулась: – Что может быть более индийским и более английским одновременно, чем баранина с горошком в весенний сезон?
– Чудесное кушанье!
Мистер Малакар закивал головой над своею тарелкой почти с молитвенным почтением.
– Это ваше любимое кушанье?
– Пави все готовит хорошо, – прохрипел в ответ Харшад, отправив в рот большой кусок мяса. – Когда она мне в первый раз рассказала, что удумала сделать, я засомневался: кто будет это есть? Люди предпочитают традиционные, уже давно известные им индийские блюда. Карри и все такое. Но дочь оказалась права, – мистер Малакар махнул рукой на полный зал: – У нас раньше никогда не было столько клиентов.
– Мы должны гордиться Пави.
– Да. В ее головке постоянно роятся всякие идеи, и ей хватает ума воплощать их в жизнь.
– Да, вижу…
Некоторое время мы ели молча, с благоговением. Обжаренная с чесноком и специями баранина – нежна, как масло – буквально таяла во рту; горошек – лишь слегка пропарен, чтобы быть теплым.
– Как вам удается рассчитать время приготовления горошка?
– О! – брови Пави взметнулись вверх. – Мы доводим его до кипения и охлаждаем. А перед самой подачей к столу подогреваем на пару.
– Насколько мне помнится, для кхемы обычно используется мясной фарш.
– Вы снова правы. Но свежая обжаренная баранина с имбирем – более здоровая и легкая пища. А рис Джира – вполне традиционный индийский гарнир.
– Мне нравится, – сказала я, положив на язык очередную порцию смеси. Кумин усиливал пряность имбиря, имбирь подчеркивал восхитительный вкус баранины; горошек, мята и листики кориандра, припорашивавшие кушанье, придавали ему яркое, весеннее настроение. – Это потрясающе, Пави! Просто пальчики оближешь! – причмокнула я. – Спасибо вам за доставленное мне удовольствие!
Пави опять рассмеялась. И, протянув руку, дотронулась до моего запястья:
– Это мне в удовольствие, Оливия! Я очень рада, что вам понравилось.
Насладившись вдоволь бараниной с индийскими лепешками наан и еще тремя легкими овощными блюдами вкупе с вином и смехом (потому что Харшад, как оказалось, любил пошутить и рассказывал анекдоты с лукавым блеском в глазах), мы дружно откинулись на спинки стульев. Я немного захмелела и возбудилась – от вкусной еды и чудесного вечера.
И в этот момент Харшад напомнил:
– Я знал вашу мать.
Я заморгала, пытаясь унять подступившие слезы.
– Прошу прощения, – отвернулась я, чтобы выдохнуть.
– Это вы меня извините, – сказал Харшад. – Я не подозревал, что для вас это такая чувствительная тема.
– Нет-нет! Пожалуйста! Продолжайте. Мне будет приятно послушать о маме, – сглотнула я. – Просто… мне ее очень не хватает.
– Это нормально. Любая дочь скучает по матери, – заметила Пави и – словно желая меня защитить – подвинулась ко мне чуть ближе.
– А мою бабушку вы тоже знали?
– «Знал» – не совсем точное слово.
Я кивнула:
– Видите ли, в чем дело… До смерти мамы я не имела ни малейшего представления о том, кем она была на самом деле. Я не знала, что у меня была бабушка. Или дядя – где бы он сейчас ни находился. Я даже не подозревала о том, что мама была английской аристократкой. Обо всем этом я узнала всего несколько недель назад. И вам в любом случае известно гораздо больше, чем мне.
– Моя мать и ваша бабушка были хорошими подругами, – начал мистер Малакар; его лицо омрачила тень. – Они вместе жили в Индии, и моя мать продолжала заботиться о вашей бабушке даже после того, как они обе вышли замуж. Отец порою злился из-за этого, но не препятствовал ей, – на несколько секунд Харшад, постукивая пальцами по столу, погрузился в воспоминания. – Мы ходили в большой дом, и мать навещала леди Виолетту. Я всегда ее так называл – леди Виолетта. И пока они пили чай, мы, дети, играли в прятки или в игру «Утка, утка, гусь». Позднее, лазили по деревьям или пытались выловить в ручье рыбу.
