При воспоминании об этом я невольно улыбнулась. И через пару шагов повернула за угол. Мимо меня прошла женщина в добротном пальто из верблюжьей шерсти с щегольским шарфиком. Аромат, протянувшийся за ней шлейфом, снова напомнил мне о маме. Мама тоже пользовалась этими духами, «Джой». Но волосы незнакомки… их запах содержал еще какой-то слабый, едва уловимый оттенок, который также ассоциировался у меня с мамой. Я осознала это только в тот момент, когда уловила его. И сердце снова защемило.
Так сильно, что мне пришлось присесть на скамью и порыться в сумке в поисках солнечных очков и салфеток. Склонив голову так, чтобы никто не увидел моего лица, я постаралась незаметно вытереть потекший нос и промокнуть увлажнившиеся глаза. Одновременно заставляя себя дышать, превозмогая накатившую волну боли.
Мама-мама, моя мама, мамочка…
Через минуту мне полегчало. Как всегда…
Я огляделась – не глазеет ли кто-нибудь на меня. Но, естественно, никто на меня не смотрел. Это же была Англия! Где никто не вторгся бы в мое личное пространство, даже если бы я рыдала в голос посреди магазина. «Какое облегчение!» Воистину…
Мама была рядом. Я почувствовала ее присутствие. И, глубоко вздохнув, тихо заговорила с ней:
– Ты ведь умрешь только вместе со мной? Да. Когда я умру? Договорились?»
Мама посмеялась бы над моими словами. Уж мне ли не знать…
Сделав еще раз глубокий вдох, я распрямилась и скользнула взглядом по торговому ряду. «Мне не найти здесь такого наряда, который я ищу; как бы не пришлось ехать в Лондон. Ладно, что-нибудь придумаем», – пронеслось у меня в голове.
Набивая на ходу смс-сообщение Питеру, я устремилась к парковке. А в машине меня вдруг охватило неуемное желание.
– Здесь есть художественный магазин или салон? – спросила я Питера.
Я могла бы там купить хороший альбом и несколько карандашей для рисования. И, пожалуй, еще маленький набор акварельных красок. У меня появилось бы занятие. А это – самый простой способ обуздать и заглушить воспоминания.
После обеда Самир заехал за мной на маленькой темно-синей машине. А я-то думала, что парень, занимавшийся строительными работами, должен был непременно водить грузовик, как у Тони.
Дождь снова пошел, и мне пришлось торопливо проковылять от двери гостиницы до дверцы автомобиля, которую Самир распахнул передо мной. Стоило мне приземлиться на сиденье, Самир резко захлопнул ее, и я невольно вскрикнула. Парень ухмыльнулся, его черные кудри игриво заплясали вокруг привлекательного лица, и мне вдруг захотелось, чтобы он был постарше. В смятении я брякнула:
– Откуда столько воды!
Ну, надо же было сморозить подобную глупость! Откуда вода во время дождя?
– Мать говорит, что Англия – холодная, сырая и унылая страна, – Самир вильнул на обочину, пропустив встречный грузовик, который прогромыхал в двух с половиной дюймах от моей дверцы, и затем снова выехал на дорогу. – Вот почему она уехала.
– А куда она уехала?
– Обратно в Индию. Она жила там до четырнадцати лет, а с годами у нее обострился ревматоидный артрит. Здешний климат пошел ей во вред.
Тон Самира и его лицо, лишенное всяких эмоций, сказали за парня все красноречивее слов.
– Давно она уехала?
– Два года назад. – буркнул Самир, дав мне понять: «Тема закрыта».
Еще одна машина со свистом пронеслась мимо всего в полудюйме, и парень пробормотал себе под нос слово, значение которого я, честно говоря, не поняла.
– Откуда едет так много машин? Деревня ведь такая маленькая.
– Это дорога ведет к «Теско» в Стивенэйдже и вокзалу в Летчуэрте. Но на самом деле такие дороги просто не рассчитаны на интенсивное движение. Их прокладывали под повозки, запряженные лошадьми, – Самир свернул влево, в природный тоннель из деревьев, переплетавшихся друг с другом ветвями над нашими головами; летом он, наверное, был зеленым, темным и глубоким.
Этот участок дороги был мощеным, но не намного шире машины. Перед глазами у меня снова встал лес с маминых картин и рисунков – загадочный, опасный и интригующий.
– Мама постоянно рисовала этот лес, – выглянула я в окошко. – Непрестанно. Сотни раз. А, может, и тысячи. В иллюстрациях для книг, картинах, набросках.
– Правда? – покосился на меня Самир, выжав педаль сцепления и включив первую передачу, чтобы машина смогла въехать на крутой склон холма.
– Да…
Дождь с силой забарабанил по крыше автомобиля и лобовому стеклу, салон автомобиля показался мне внезапно тесной, сырой пещерой. От волос Самира повеяло чем-то неуловимо знакомым, и я вспомнила свой нервный срыв в торговом центре утром.
– Она никогда не говорила мне, что этот лес настоящий! Она вообще мне ничего не рассказывала об этом месте! И я злюсь на нее из-за этого.
– Что ж, за дело… – машину качнуло, и наши плечи соприкоснулись. – Пардон. Эта дорога неровная и грязная. Но если вам захочется прогуляться, вы сможете дойти сюда из деревни.
– То есть мне не придется идти по той оживленной дороге?
– Нет, за церковью вьется тропинка. Я покажу вам ее, если захотите.
– Я люблю ходить пешком. И надеюсь, что найду в округе места для продолжительных прогулок, когда начну здесь, наконец, ориентироваться.
– А вам известно о праве прохода или проезда по земле, принадлежащей частному владельцу?
Я помотала головой.
– Вся Британия испещрена пешеходными дорожками и тропами. Один старик в нашей деревне ходит по таким поочередно, чтобы они оставались общедоступными. Доктор Муни. Вам стоит с ним познакомиться.
Я улыбнулась.
– Что?
– Похоже, вы знаете здесь всех и каждого.
Самир едва повел плечами, почти незаметно качнул головой:
– Мне нравится доктор Муни. Он работал врачом в городе, а сейчас на пенсии. С ним увлекательно общаться. Он много интересного может рассказать.
Между тем мы оказались у начала проселочной дороги, тянувшейся между полями и домиками фермеров. С этого места я смогла разглядеть кур, клюющих корм под навесами за коттеджами, и делянки, выделенные под новую застройку. И опять мне этот край показался благодатным и процветающим. Почему же усадьба пребывала в таком плачевном состоянии? И стоило ли мне от нее отказываться?
Самир припарковал машину под навесом.
– Думаю, мы сможем зайти в дом через эту дверь. Подождите здесь, я проверю.
С этой точки – высоко на холме – я увидела крыши фермерских домиков, рассеянных по всей местности до самого леса, и неогороженные делянки, по-видимому, превращавшиеся после уборки урожая в выгоны. Городка видно не было, но я знала: он лежал там, за пределами моего зрения. Всю округу из-за дождя заволакивала серая дымка, но вдали, на горизонте, голубела полоса безоблачного неба.
