Друзья внимательно просматривали страницу за страницей, не находя полезной информации. Выпускники хором утверждали одно: ничего не видел, ничего не знаю, я смотрел шоу, а я купался. Неприятным фактом стало то, что Илью они тоже в нужное время не встречали. Возник вакуум в полчаса, когда он будто исчез с поля зрения всех остальных.
— Илюха, я бы тоже подумал, что ты подозрительный тип, — засмеялся Мишка, показывая очередной листок с записями. — А вдруг кто-то посоветовал одноклассникам так отвечать, чтобы направить внимание полицейских на тебя?
— Нет. В тот момент это невозможно было сделать. Представляешь, организатор обежал каждого из восьмидесяти выпускников и предупредил их валить все на меня, и это сделал за несколько минут. Нереально. У меня злобных врагов-то не было. Кто-нибудь все равно не стал бы давать ложные показания. А еще есть взрослые. Они уж точно отмахнулись бы от бредней ученика.
— Согласен. Так, мы знаем, что Зверев позвал тебя купаться по просьбе Жанны. Тогда кто окликнул Олю? Она совсем не помнит этот момент?
— Я спрашивал. Не помнит. Просто кто-то тронул ее за плечо, сказал: «Тебя Илюха у дальней беседки ждет», — и смешался с толпой.
— А сзади кто стоял?
— Человек тридцать. И все смотрели огненное шоу.
— А Жанна, где в тот момент была?
— Оля говорит, что рядом с ней, но с другой стороны.
— Да, весело. А это кто? — Мишка выудил из вороха фотографий портрет учителя?
— Игорь Владимирович — наш историк-козел, который к Оле приставал.
— Красивый парень, и глаза яркие, синие. А он там не был? Мне кажется, что мальчик на него чем-то похож.
— Думаешь? — Илья взял фото из рук друга и стал внимательно его рассматривать. Ну, не знаю. Так всех синеглазых можно в отцы к Веньке записать.
— А ты внимательнее присмотрись. Когда ваш историк в затемненных очках, сходства вообще нет. А вот на этом снимке глаза открыты.
— Кто его знает, — Илья пригляделся. — Тогда доказали, что историка на пляже не было. И Оля указала на другого человека.
Илья раскрыл показания Оли и еще раз внимательно их перечитал. Девушка уверенно говорила, что у первого насильника были яркие синие глаза. Она смотрела ему прямо в лицо, поэтому отлично разглядела. Этот человек был груб, жесток и безжалостен. Он относился к ней, как к шлюхе с улицы Красных фонарей. Она точно не знала его. Второй казался более мягким. Он явно боялся и не хотел причинять девушке вред, но первый его заставил.
— Вот, ублюдок! Решил один не отвечать за сделанное, — задумчиво прокомментировал Мишка.
— У второго Оля отметила карие глаза, и он казался ей меньше ростом, чем первый.
— Это мог быть обман зрения, — не согласился Мишка. — Здесь написано, что она сначала лежала на спине, а значит, смотрела на преступников снизу. Потом первый перевернул ее на живот, и она почти сразу потеряла сознание, поэтому толком второго разглядеть не успела.
При этих словах Илья вскочил, опрокинув стул. Мишка от неожиданности отпрянул и тоже чуть не упал. Он растерянно смотрел на бегавшего по архиву друга, не понимая, что вызвало такую реакцию. Девушка-сотрудница, сидевшая тихо за своим столом и что-то печатавшая, испуганно обернулась на грохот.
— Если будете шуметь, я попрошу вас уйти, — крикнула она, и Мишка с широкой улыбкой пошел улаживать проблему.
Илья метался по небольшому помещению, как тигр в клетке. Он больше не мог читать о том, как двое насильников надругались над его девушкой. Не было сил, разглядывать фотографии, анализировать и комментировать информацию. Он хотел кричать, рвать и крушить все, что попадалось на пути. А еще он хотел убивать! Только это первобытное чувство сжигало все внутри и требовало выхода.
Илья остановился у стены и со всего размаху ударил кулаком в жесткий кирпич. От боли, пронзившей его с головы до ног, он закричал. Потом закрутился на месте, встряхивая рукой, но этот поступок привел его в чувство.
— Ты с дуба рухнул? А головой не хочешь приложиться? — подбежал к нему друг, а следом за ним семенила перепуганная архивариус. — У вас аптечка есть? — спросил ее Мишка.
Девушка тут же выбежала за дверь и вернулась через минуту с белой коробочкой. Илья растерянно смотрел на их суету, не понимая, что с ними, и только потом увидел разбитый кулак. Он сел на стул, опустив руки и повесив голову. Девушка, сердито ворча под нос, обработала ранки и прилепила пластырь. Илья удивленно смотрел на кулак с белой нашлепкой. После первой вспышки он не чувствовал боли. Злость, отчаяние переполняли его и требовали немедленного действия. Он все время порывался встать и уйти, но Михаил удерживал друга на месте.
— Куда собрался? Ты уверен, что нас еще раз пустят в архив?
— Таким хулиганам здесь нечего делать, — подтвердила сердитая девушка, на которую не сработало обаяние Васильева. — Сейчас наряд вызову, и он выставит вас мгновенно вон.
— Девушка, миленькая, не ворчите, — уговаривал ее Мишка, рукой толкая друга в бок.
— Простите меня, — наконец пришел в себя Илья. — На меня иногда находит. Обстоятельства…
Девушка глубоко вздохнула, собираясь еще что-то сказать, а потом махнула рукой. Илья повернулся к разложенным документам и стал рассматривать фотографии с места преступления. Ничего интересного он там не обнаружил. Обычный лес: ковер коричневых иголок у корней большой ели, березки, стоявшие рядом, сломанная ветка куста. На втором снимке — разгромленный муравейник. Самое жуткое впечатление производила фотография, сделанная у озера. На ней, на синей глади волн, покачивался рыжий шиньон. Казалось, будто утопленница всплыла и ждет, когда ее вытащат из воды.
Мишка громко сглотнул. И шиньон, и красивая диадема для волос, найденная оперативниками, были бесполезны как улики. Видимо, преступники тщательно проверили место и унесли и скотч, и носок, который использовали в роли кляпа, и мешки с собой.
Илья вновь чувствовал приближение ярости.
— Миш, скажи, я не понимаю этих мудаков. Ну, развлеклись, так идите своей дорогой, убегайте, пока никто не обнаружил. А на муравейник… зачем… Олю потащили? — слова давались ему с трудом.
— Знаешь, Шеремет, муравейник попахивает местью. Мелкой, поганенькой местью.
— Я больше не могу! — Илья встал. — Я на воздух хочу! Иначе сломаю здесь что-нибудь, или себе… — его голос дрожал, руки постоянно сжимали листки дела. На пластыре появилось розовое пятно крови.
— Хорошо, пошли.
Мишка сдал девушке документы, извинился на причиненные неудобства, подхватил друга и вывел его на улицу.
Солнечный день был в разгаре, но летнее тепло уже уступило дорогу осени: ветер гнал по асфальту не тополиный пух, а пожелтевшие листья, трава потускнела, а на клумбах пестрела радуга астр. Илья внезапно остановился.
— Знаешь, мне в голову пришла идея, — он посмотрел на друга, ожидая внимания. — Мы все время говорим о высоком преступнике, но забываем про низкого. Если синеглазый был Оле неизвестен, то второго, с карими глазами, она вполне могла знать, только он находился как бы в тени первого, и она его почти не видела.
