– Что она делает в нашем доме? – сердито спрашиваю я.
– Чувак, личное пространство – слышал что-нибудь об этом?
– Решил поиграть в гребаную сваху?
Посмеиваясь, Линч подходит к комоду, вытаскивает из верхнего ящика белые боксеры и натягивает их.
Наши с Сойером спальни выглядят как поделенная на две фотографии картинка с легкими здорового человека и курильщика. В моей всегда безупречный порядок. Минимум вещей. Минимум мебели. Комната Линча – это премиальная свалка, в которой можно найти все что угодно, от коллекции старых джазовых пластинок до женских розовых трусиков, которые прямо сейчас висят на ручке двери, ведущей на балкон.
– Мне, конечно, нравятся хэппи-энды, но дело не только в этом. – Сойер наклоняется к мини-бару, который внешне похож на сейф, достает оттуда две банки «Бад лайта» и протягивает одну из них мне. – Ты в курсе, что Хантер ушла из дома?
Я хмурюсь.
– Нет. Почему?
– С матерью вроде как поругалась. – Он открывает банку и смахивает пену с пальцев. – Хотела перебраться к подружкам в общежитие, но оттуда ее выперла староста. Поэтому я пригласил ее пожить у нас, пока не найдет себе собственное жилье. Джей, кстати, не возражал.
Я приподнимаю бровь.
– Шутишь? Джей против даже того, чтобы мы наняли кухарку, потому что терпеть не может в доме посторонних.
– А если я скажу, что он лично помог ей с чемоданом?
Из меня вырывается смех.
Господи, что эта девчонка творит с людьми?
– Я предложил Хантер одну из двух свободных спален на выбор. – Губы Сойера растягиваются в придурковатой улыбке. – И она выбрала ту, что рядом с твоей.
Я со вздохом подношу пиво к губам и делаю несколько больших глотков.
– Кстати, заметил, как Харли сегодня принарядилась? – как бы между прочим спрашивает говнюк, разваливаясь в красном кресле-мешке, в котором он едва помещается. – Как думаешь, для кого?
Единственный раз, когда я видел Хантер на каблуках, был на приеме моего отца. Поэтому я ничего не думаю. Я не хочу об этом думать.
– Полагаю, для тебя, жопоголовый.
– Полегче, мужик. Я и так почти влюблен.
– Притронешься к ней – умрешь, – предупреждаю я прежде, чем уйти в свою комнату. – И надень гребаные штаны!
Принимаю душ и быстренько переодеваюсь в предвкушении новой встречи с ангелом смерти. Надеваю серые спортивные штаны, белые «найки» из того же модельного ряда, который любит носить Брэдшоу, и… отказываюсь от футболки.
Хантер не бросает мне вызов.
Она и есть вызов.
И я охренительно готов его принять.
Спускаюсь вниз и останавливаюсь в дверном проеме гостиной. Хантер меня не замечает. С помощью кисточки смазывает маслом форму для выпечки и покачивает головой в такт песне «Bad Blood», которая играет из портативной колонки Сойера.
Милый, теперь между нами вражда.
Знаешь, это была сумасшедшая любовь,
Но посмотри, что ты натворил…
Признаться, я думал, Хантер слушает хэви-метал или хард-рок 70-тых. Что-то такое же бунтарское и напористое, как она сама. Но… Тейлор Свифт? Эта девчонка не перестает меня удивлять.
– Ты спала с моим отцом? Простой вопрос. Да или нет?
Вместо ответа Хантер замахивается и швыряет в меня кисточку, которую держала в руке. Я вовремя уклоняю голову, кисточка пролетает мимо и врезается в стену, оставляя на ней масляные пятна.
– Спроси меня об этом еще раз, и я не промахнусь, – гневно говорит она, сверкая своими фантастическими глазами.
Я воспринимаю это как твердое «нет». И я солгу, если скажу, что не скучал по этому эмоциональному торнадо. Но в моей голове вертится еще один, не менее дерьмовый вопрос.
Спала ли Хантер с кем-нибудь за деньги?
Если ответ на него будет положительный – это убьет меня.
Если отрицательный, – я тоже мертвец.
Поэтому я решаю не продолжать дергать пантеру за усы, а дождаться какого-нибудь более подходящего момента, чтобы его задать. Как вариант – отвезти Хантер на безлюдный пляж или на поле для гольфа. В любое место, где нет поблизости тяжелых предметов и есть хоть какое-то пространство для маневра. А до тех пор я буду соблюдать дистанцию. Пока не узнаю всю правду. Пока не буду уверен в том, что передо мной та самая Хантер. Искренняя, гордая, смелая, целеустремленная… И что все эти прекрасные качества, которые я в ней увидел и полюбил, – настоящие.
Назовите это ебаными принципами. Чем хотите. Но я не могу быть с девчонкой, которая торгует своим телом. Даже если схожу по ней с ума. Даже если хочу ее так сильно, что мне хочется кричать.
Это слишком.
Это, мать вашу, слишком.
Когда я подхожу к Хантер, меня накрывает какое-то нелепое волнение. Приглаживаю волосы, которые после быстрой сушки полотенцем топорщатся во все стороны, и придаю лицу невозмутимое выражение.
– Почему ты ушла из дома?
– Потому что моя жизнь – ебаный бардак.
Хантер бросает на меня мимолетный взгляд, а после возвращает свое внимание к тесту, которое утрамбовывает пальцами в форму для выпечки.
– Ты поссорилась с матерью?
– Покажешь, как включается ваша навороченная духовка? – задает она встречный вопрос, меняя тему.
– Хантер, ты должна знать: что бы между нами не происходило, ты всегда можешь обратиться ко мне. С любой проблемой. С любой просьбой.
Она не смотрит на меня.
– Почему?
Потому что я чувствую за тебя ответственность.
Потому что я убью любого, кто причинит тебе вред.
Потому что…
Я глубоко вздыхаю.
– Потому что это ты.
Она поднимает голову, и наши глаза встречаются. Мое сердце бьется быстрее, чем на играх серии плей-офф. Иисусе, как же она хороша.
– Пятнадцать минут назад ты сказал мне держаться от тебя подальше.
– Я запаниковал, – честно признаюсь я. – Хантер, ты последний человек в этой вселенной, кого я ожидал увидеть на своей кухне.
– Сегодня или вообще?
– Сегодня, – отвечаю я и, только когда замечаю на лице красотки лукавую ухмылку, понимаю, как это прозвучало.
Проклятье.
Брэдшоу играет со мной. Дерзко. Открыто. Так, как умеет только она. И как только я начинаю понимать правила, – она тут же их меняет. Из нее действительно выйдет крутой криминалист: хитрый, проницательный и остроумный.
– Духовка, – напоминает Хантер, вытирая руки полотенцем. – Нужно разогреть ее до трехсот пятидесяти градусов.
