Мой отец тоже здесь. Мне не нужно поворачивать голову, чтобы удостовериться в этом. Но я все же делаю это и встречаюсь взглядом с парой обманчиво теплых карих глаз. Отец слегка кивает мне в знак приветствия, но я не отвечаю ему тем же. Просто отвожу взгляд и… вижу ее. Прямые светлые волосы забраны в высокий хвост, стянутый лентой из разноцветного шелка, губы упрямо поджаты, а голубые, бездонные, как горное озеро, глаза устремлены куда-то вдаль.
Такая. Чертовски. Красивая.
Мой взгляд опускается ниже, и я цепенею от шока.
Святое дерьмо.
На Хантер «колумбийское» джерси.
Боже правый, она и в самом деле напялила на себя вражескую сине-голубую тряпку и храбро уселась в ней посреди наших болельщиков. Эта девчонка – чокнутая. Нет, не просто чокнутая. Если бы ей потребовалось спуститься в ад, то сам Сатана взмолился бы о пощаде.
Не то чтобы я рассчитывал, что Хантер наденет мое джерси, которое я сегодня послал ей курьером. Но это… Она снова меня уделала. Воспользовалась моими билетами, чтобы в очередной раз надрать мне задницу. Просто блеск!
Легкий толчок в спину возвращает меня в реальность.
– Эй, чувак, ты не слышал свисток? – спрашивает наш раннинбек
[42] Райт, указывая на судью.
Я несколько раз моргаю и оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться, затем поправляю шлем и бегу на середину поля, чувствуя, как адреналин предстоящей игры разгоняет кровь по венам. По пути бросаю последний взгляд на Хантер, и желание победить стремительно перерастает в нечто большее. В цель – выиграть любой ценой.
К концу четвертой четверти мы отстаем от противника на один гребаный тачдаун
[43]. Несмотря на то, что я забил уже два. Ублюдочные «колумбийцы» играют слаженнее, чем пловцы-синхронисты.
Тридцать секунд до конца матча. Квотербек «колумбийцев» Джастин Лэнг посылает пас своему принимающему, я перехватываю его и бегу к зачетной зоне. Колени гудят. Пот застилает глаза. Кровь бешено несется по венам, отзываясь импульсами во всем теле.
Двадцать секунд.
Два противника из команды защиты дышат мне в затылок. Передо мной встает опасный выбор: либо передать пас открытому Банди, с которым нас разделяет пять ярдов, либо пойти на риск и стать королем вечеринки. Перед глазами встает яркий образ Хантер в сине-голубом джерси. И вместе с этой картинкой тотчас же приходит азарт.
Любой. Ценой.
Кто-то хватает меня сзади, но я вырываюсь и продолжаю бежать. Ситуация становится критически опасной. Гул на трибунах нарастает. Джей машет рукой, чтобы я передал ему пас. Но я не собираюсь этого делать. Когда громилы меня нагоняют, я пружиню от земли, взмываю в воздух, выскальзывая, словно мыло, из их лап, и они валятся друг на друга, как мешки с дерьмом. Пересекаю последнюю линию с мячом, попадаю в зачетную зону, и…
– Тачдаун за «Рейнерскими Пиратами»! – торжественно произносит диктор.
Звучит финальный свисток, и под гром аплодисментов и крики ликования на поле обрушивается дождь из разноцветного конфетти. Я сбрасываю шлем, совершаю удачный бэкфлип
[44], за который тренер позже разберет меня по косточкам, и оказываюсь в объятиях своей команды, ощущая на спине, голове и плечах одобрительные хлопки.
Счет 41:40. «Пираты» выиграли.
Нахожу глазами Хантер и улыбаюсь еще шире, наблюдая за тем, как она вместе со всеми хлопает в ладоши. Будь я проклят, она радуется нашей победе! МОЕЙ победе!
Наши глаза встречаются. Пульс отбивает тверк. Я посылаю ей воздушный поцелуй. И она отвечает мне тем же. Только целует она свой средний палец, а затем демонстрирует его мне.
Я разражаюсь смехом.
Ну разве она не милашка?
Глава 13. Чейз
В понедельник после утренней тренировки мы с Джеем и Линчем решаем перекусить в университетской столовой, где нас встречает привычный радостный гул голосов.
– Классная игра, «Пираты»! – Мой приятель Нейт Паркер протягивает кулак, и я ударяю в него своим. Мы с ним вместе учимся на спортивном факультете, по специальности «Питание и физкультура», поэтому у нас много общих предметов. Паркер – знаменитый защитник рейнерской хоккейной команды, и выглядит он соответствующе: мощные плечи, широкая грудь, задиристый взгляд карих глаз и грация новорожденного бегемота.
– Могли бы сыграть получше, если бы накануне игры Хендерсон не приговорил две дюжины крабовых пирожков, которые привезла ему бабуля из Балтимора.
– Отсоси, Чейз, – вижу я рыжую голову Чака Хендерсона, возвышающуюся над всеми остальными в очереди. И как только я мог не заметить эту ста сорока килограммовую громадину – самого крупного игрока нашей команды?
– Если ты настаиваешь. – Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции. – Когда тэкл
[45] отдает приказ, только идиот рискнет с ним спорить.
Теперь Чак смеется вместе со всеми, и я подмигиваю ему, вытаскивая из стопки на линии раздачи пустой поднос.
Нагружаю поднос тарелками с омлетом, говядиной и салатом. Прихватываю два банана – калий и магний, в которых сейчас так нуждаются мои горящие икры, и кувшин с апельсиновым соком. Заставленный поднос опасно прогибается, но я успеваю донести его до нашего столика, где занимаю свое любимое место у окна, из которого открывается шикарный вид на океан.
Через несколько минут Банди, Сойер, Нейт и Чак присоединяются ко мне за столиком, а еще через пятнадцать – к нам подсаживаются Фиби и Кайла.
– Слышала, что сегодня у охраны кампуса выдался тяжелый денек. – Эссмэн садится так близко, что я чувствую запах ее пудры. – С самого утра журналисты пытаются пробраться на территорию Рейнера, чтобы взять у тебя комментарий по поводу вчерашней игры.
– Еще бы! – восклицает ее подпевала Фиби. – Занести третий тачдаун на последних секундах матча – это реально круто, Чейз.
– Эй, дамочки, а мой сумасшедший перехват одной рукой – шутка для вас, что ли? – возмущается Сойер, смахивая со лба непослушные пряди.
Его светлые волосы в еще большем беспорядке, чем обычно, и в этом весь Линч. Если кино, то арт-хаус; если музыка, то хиты Вудстока
[46]; если отношения, то только на одну ночь. Порой мне кажется, что футбол – единственное явление в его жизни, к которому он относится серьезно.
