В этот момент вдруг распахнулась дверь ее комнаты, и патер Матиас в сопровождении вдовы и еще нескольких лиц остановился на пороге.
– Так, значит, я не ошибался тогда в вашем домике в Тернезе! – воскликнул патер, скрестив на груди руки и с негодованием глядя на Амину. – Проклятая колдунья! Теперь мы тебя накрыли.
Амина ответила ему таким же гневным взглядом и сказала:
– Я не вашей веры, а моя вера не запрещает мне испытывать судьбу! Как видно, подслушивание и подглядывание предписывается вашей религией, но здесь, в этой комнате, я хозяйка и прошу вас и тех, кто с вами пришел, удалиться отсюда немедленно!
– Соберите прежде все эти предметы колдовства! – сказал патер Матиас сопровождавшим его людям, и, когда это было сделано, все удалились, оставив Амину одну.
Амина почувствовала, что на этот раз она погибла – она знала, что в католических странах колдовство считается страшнейшим преступлением, а она была накрыта на месте преступления. «Ну, что же, – решила Амина, – это моя судьба: надо быть готовой ко всему!»
Дело в том, что маленький Педро на другой же день забыл о своем обещании и при первом удобном случае рассказал обо всем матери. Вдова, подозревая в этой странной игре что-то недоброе, пошла к патеру Матиасу и передала ему все, что слышала от своего сына. Убежденный на этот раз в том, что Амина действительно занимается колдовством и знается с нечистыми силами, патер Матиас решил уличить ее в этом преступлении. С этою целью он предложил, чтобы мальчик вызвал Амину на повторение этой игры, чтобы накрыть ее на месте преступления.
Спустя полчаса после того, как патер Матиас и другие свидетели ушли, оставив Амину одну, явились двое одетых в черное с ног до головы мужчин и потребовали, чтобы она последовала за ними; в противном случае они грозили прибегнуть к силе. Амина не стала сопротивляться; в сопровождении этих двух людей она пересекла сквер; ворота громадного темного здания перед ними распахнулись, спутники ее пригласили ее войти, и спустя несколько минут Амина очутилась в одной из тюремных камер инквизиции.
Глава XXXVI
Прежде чем продолжать наш рассказ, необходимо ознакомить читателя с обычаями, порядками и образом действий святой инквизиции. Описывая инквизицию в Гоа, мы можем сказать, что даем в то же время описание и всех остальных, так как различие между ними было, если оно вообще было, самое пустяшное, не имеющее никакого серьезного значения.
Общие правила и порядки были везде одни и те же.
Santa Casa, или святая инквизиция, в Гоа занимала громадное мрачное здание по одну сторону большого сквера, именуемого Terra di Sabaio. Это массивное, величественное каменное здание, имеющее трое ворот на переднем фасаде. Центральные ворота, самые большие и высокие, ведут в залу суда, боковые же – в просторные и роскошные помещения инквизиторов и прочих чинов.
За их помещениями идут кельи или, вернее, камеры и подземелья тюрем инквизиции. Они тянутся по двум коридорам или галереям и снабжены каждая двойными дверями; в общем их до двухсот; все они имеют десять квадратных футов; но одни более светлые и удобные, другие совершенно темные. В коридорах или галереях посменно дежурят сторожа, и никто не может пошевельнуться в камерах или произнести хотя бы одно слово, не будучи услышан стражем. Что касается пищи, то она хорошая, не допускающая расстройства пищеварения и приспособленная к отсутствию движения у заключенных. Врачебная помощь постоянно к услугам заключенных, но лишь в редких, исключительных случаях допускается утешение духовника, а тем более приобщения святых тайн. Вообще вход священникам в тюрьмы инквизиции воспрещается. В случае смерти заключенного, будь он признан виновным или невиновным, будь обвинение, тяготеющее на нем, доказано или не доказано, все равно его хоронят без всяких религиозных обрядов, без духовенства; затем уже усопшие подвергаются испытанию, и если окажутся виновными, то кости их вырывают из земли и над трупом приводится в исполнение приговор инквизиции.
В Гоа два инквизитора, великий инквизитор и просто инквизитор; тот и другой неизменно избираются из ордена доминиканцев. Им в помощь при судебных разбирательствах, дознаниях и допросах приставлены так называемые депутаты, избранные из различных монашеских орденов; их очень большое число, но они являются не иначе, как по требованию главного инквизитора. Кроме них есть еще другие чины инквизиции, на обязанности которых лежит цензуровать все появляющиеся книги и следить за тем, чтобы в них не было ничего противного религии. Есть, кроме того, официальный обвинитель, прокурор инквизиции, и есть адвокаты, которым предоставляется принимать на себя защиту обвиняемых, но главная обязанность которых состоит в том, чтобы выведывать самые сокровенные их тайны и выдавать их инквизиции. Это так называемые Familiars инквизиции в то же время являются и сыщиками ее. Эту унизительную обязанность принимают на себя, считая для себя великою честью, люди лучших фамилий, высшая знать страны. Эти шпионы рассеяны повсюду, и каждое необдуманное, неосторожное слово или выражение тотчас же доносится ими инквизиции. Приглашение принять участие в деле инквизиции никогда и ни в ком не встречает отказа: это величайшая честь, какой может удостоиться человек.
Заключенные в тюрьмах инквизиции содержатся все без исключения в одиночном заключении, и только в тех случаях, когда, по свидетельству инквизиционного врача, одиночное заключение начинает так пагубно влиять на заключенного, что грозит опасностью его рассудку или самой жизни, только в таких случаях больного переводят к другому заключенному. От заключенных требуются вечное безмолвие и полнейшая тишина. Те, кто стонут, шепчут или даже молятся вслух в своей беспросветной темноте, принуждаются к молчанию побоями. Крики, стоны и вопли наказуемых в коридорах или пытаемых в зале пыток разносятся по всем галереям и камерам, наполняя ужасом сердца заключенных, ожидающих для себя той же участи.
Первый вопрос, с каким инквизиция обращается к задержанному ею лицу, это неизменно вопрос об его имущественном положении. От него требуется, чтобы он пересчитал все, что ему принадлежит по праву, без малейшей утайки и скрепил свое показание торжественной клятвой. При этом задержанного предупреждают, что в случае, если он утаит что-либо, то, хотя бы он был неповинен во взводимом на него обвинении, все равно он подвергает себя этим гневу святой инквизиции. Если он окажется невиновным, то имущество его будет цело и неприкосновенно; если же будет доказано, что он виновен, то оно поступает в собственность инквизиции. Таким образом, вопрос об имуществе подсудимого далеко не праздный вопрос. Если лицо обвиняемое сознается в своем преступлении, то его обыкновенно выпускают на свободу, но все его имущество конфискуется в пользу инквизиции.
Согласно законам этого учреждения судебному разбирательству придается якобы вполне законный вид строжайшего беспристрастия и справедливости. Хотя свидетельства двух лиц считается достаточно для задержания или ареста любого человека, требуется семь свидетелей для того, чтобы взводимое на него обвинение получило силу. Но так как свидетели никогда не ставятся лицом к лицу с обвиняемым, а пытки часто применяются даже к свидетелям, то инквизиции не трудно получить желаемое число обвинителей. Нередко эти свидетели, спасая свою собственную жизнь, дают ложные клятвенные показания, за которые совершенно невинные люди платятся жизнью. Важнейшие преступления, преследуемые инквизицией, – колдовство, еретичество, богохульство и так называемое жидовство.
