Спокойствие и красота Амины подействовали на капитана и матросов; поверив ее словам, все бросились к насосам, капитан воспрянул духом и отдавал одно за другим дельные и разумные приказания; за ночь буря улеглась, и судно было спасено, как предсказывала Амина.
Все кругом говорили о ней с восхищением, чуть не с благоговением, а патер Матиас спрашивал себя мысленно: «Кто дал ей такую силу духа, такое мужество, что она не испытывала страха и оставалась спокойной, когда все, даже я, дрожали при виде висящей над ними смерти. Кто дал ей дар пророчества? Уж, конечно, не Господь Бог, потому что она была неверующая. Так, значит, кто же?..»
И патер Матиас озабоченно покачал головой, причем вспомнил сцену, которой он был свидетелем, в ее спальне в маленьком домике в Тернезе.
Глава XXX
Теперь нам следует снова вернуться к Филиппу и Кранцу, которые долго беседовали о чудесном появлении среди них Шрифтена. Они решили неотлучно следить за ним и при первой возможности расстаться. Кранц расспрашивал его о том, как он спасся, и Шрифтен сообщил, что когда он всплыл на поверхность, то ухватился за плывшее поблизости бревно, оторвавшееся от плота, и держался на нем, пока не доплыл до маленького островка. Завидев с берега проходившую мимо пероку, он опять кинулся в море со своим бревном и плавал на нем до тех пор, пока не был замечен с пероки, куда его и приняли на борт.
Так как во всем этом рассказе не было ничего неправдоподобного, то Кранц не стал более его расспрашивать; а поутру, когда ветер стих, пероку спустили на воду и, поставив паруса, поплыли к острову Тернате.
Только на четвертые сутки прибыли они к месту своего назначения; уверенный теперь, что Амина жива и спасена, Филипп в надежде встретиться с ней мог бы быть совершенно счастлив, если бы не постоянное присутствие Шрифтена, которое ужасно действовало на его настроение.
То, что этот человек ни разу не заговорил о поступке с ним Филиппа, даже как будто совершенно забыл о нем, ни разу не упрекнул его в покушении на его жизнь, было что-то непостижимо странное. Нет, он, как ни в чем не бывало, продолжал делать свои едкие, насмешливые замечания и хохотать с дьявольски лукавой усмешкой.
Как только они прибыли в главный портовый город Тернате, их проводили в просторную хижину, сооруженную из пальмовых листьев и бамбуков, которую предложили не оставлять до тех пор, пока о их присутствии не будет доложено королю.
Спустя несколько часов их пригласили присутствовать на аудиенции короля под открытым небом. Король сидел под портиком, окруженный многочисленными приближенными, воинами и духовенством. Людей было много, но пышности и блеска мало. Все окружавшие короля были одеты в белое, с белыми тюрбанами или чалмами на голове.
Что всего более поразило Филиппа и Кранца, когда они были допущены в присутствие короля, это необычайная опрятность всего окружающего; все эти белые одеяния были белее снега.
По примеру других Филипп и Кранц распростерлись перед королем по магометанскому обычаю, после чего им предложено было сесть. Затем через посредство португальского переводчика король обратился к своим гостям с несколькими вопросами.
Узнав из слов Филиппа, что тот был разлучен с женой, и что она, по полученным сведениям, находится у португальцев, и что Филипп желает только одного – или вернуть ее сюда, или самому отправиться к ней, король одобрительно кивнул головой и сказал:
– Хорошо, дайте чужестранцам поесть, и на сегодня аудиенция кончена.
Через несколько минут из всех собравшихся на площади не осталось никого, кроме двух-трех ближайших советников короля и приезжих, которым подали тут же угощение, состоявшее главным образом из плодов и сластей.
Когда гости закусили, король сказал:
– Португальцы – собаки! Они – наши враги. Хотите помочь нам воевать с ними? У нас есть большие пушки, но мы не умеем как следует управляться с ними. Я хочу послать свой флот против португальцев в Тидор. Скажите, голландцы, согласны вы драться? Это даст вам, – обратился он к Филиппу, – возможность вернуть себе жену.
– Я дам ответ завтра, – проговорил Филипп, – мне надо предварительно посоветоваться с моим другом.
Шрифтен, которого Филипп отрекомендовал в качестве простого матроса, не был допущен в присутствие короля.
– Хорошо, – согласился король, – завтра мы будем ожидать вашего ответа.
Затем Филипп и Кранц откланялись и вернулись в отведенную им хижину, где их ожидали присланные им королем в подарок два полных магометанских костюма и два белых тюрбана. Этому они очень обрадовались, так как их собственное платье было в жалком виде, к тому же чрезвычайно неудобно в этом жарком климате. После долгого совещания решено было дать королю утвердительный ответ, так как это было единственное средство для Филиппа встретиться с женой.
Как только король получил их ответ, тотчас же приступили к снаряжению экспедиции. Весь берег кишел народом: одни точили свои мечи и ножи, другие готовили стрелы и приготовляли смертельный яд, которым они смазывали свое оружие; тут же оснащали и чинили сотни перок самых разнообразных размеров и конструкций; целые горы бочонков риса, кувшинов с водой, соленой рыбы и живой птицы в корзинах-клетках загромождали берег на громадном протяжении. За всем надзирали начальники, расхаживавшие среди работающих людей, блистая своим оружием и праздничными нарядами. У короля оказалось шесть четырехфунтовых орудий, которые были расставлены на шесть самых больших перок, под непосредственной командой Филиппа и Кранца. Последние тут же обучали туземцев обращаться с орудиями. Сначала король хотел было лично вести экспедицию, но был отговорен от этого своими ближайшими советниками и Филиппом.
Через десять дней все было готово, и многочисленный флот, состоявший из нескольких сот перок с семью тысячами человек воинов, тронулся по направлению к Тидору. К вечеру второго дня флот подошел к Тидору и остановился всего в нескольких милях от португальской колонии и ее форта. Туземцы этого острова, не любившие португальцев, но боявшиеся ослушаться их, заблаговременно покинули берег и удалились в леса, благодаря чему неприятель мог свободно пристать к берегу и встать на якорь на ночь без малейшей помехи.
После тщательной рекогносцировки Филипп предложил, чтобы шесть крупнейших перок, на которых находились орудия, атаковали укрепления форта со стороны моря, а часть людей с остальных перок произвела бы десант и напала с суши. План был одобрен и приведен в исполнение. Но оказалось, что португальцы были заблаговременно осведомлены и с честью встретили нападение. У них были тяжелые и крупные береговые орудия, в сравнении с которыми орудия на пероках являлись просто игрушками и каменной твердыне форта не могли причинить серьезного вреда. После четырехчасового боя, в котором туземцы Терната потеряли много людей убитыми и раненными, пероки по совету Филиппа отошли и присоединились к остальному флоту, стоявшему под прикрытием вне выстрелов. Но отряд, обложивший форт со стороны суши, не был отозван, так как он отрезал подвоз припасов и путь возможным подкреплениям и при случае убивал то того, то другого из осажденных, что при столь малочисленном гарнизоне уже было немаловажным уроном.
