Голландский губернатор решил выслать его из страны, и согласно этому решению патера посадили на судно, потерпевшее впоследствии крушение, чтобы водворить его на родину. По словам капитана и экипажа, погиб всего только один человек, но человек значительный, так как он занимал в течение многих лет место президента голландской фактории в Японии. Он возвращался в Голландию с накопленными им богатствами. По словам капитана и остальных его спутников, этот господин настоял, когда его уже усадили в шлюпку, вернуться на судно, чтобы захватить там забытую им шкатулку с бриллиантами и другими драгоценными камнями невероятной ценности. И в то время, как они дожидались его возвращения, покинутое ими судно вдруг погрузилось носом в воду и в следующий момент исчезло под водой, подняв страшный водоворот, так что и они едва-едва не пошли ко дну вместе со шлюпкой. Прождав некоторое время в надежде, что, быть может, их пассажир вынырнет где-нибудь на поверхности, но не дождавшись ничего, они стали грести по направлению к острову.
– Я знал, что что-нибудь должно было случиться, – говорил капитан погибшего судна, сидя вечером в офицерской каюте с капитаном и Филиппом, – мы видели призрак, чертов корабль, как его называют, ровно за три дня до нашего крушения.
– «Летучего Голландца»? – спросил Филипп.
– Да, именно под этим именем оно известно, – сказал гость. – Я раньше много слышал о нем, но мне никогда не приходилось встречаться, да и надеюсь, что и впредь не придется, так как, благодаря этой встрече, я разорен вконец и должен начинать свою службу сызнова!
– Я тоже слышал уже об этом судне, – проговорил капитан «Батавии», – будьте добры, расскажите нам, как вы его видели!
– В сущности, я ничего не видел, кроме туманного очертания его корпуса, но это было чрезвычайно странно. Ночь была светлая, ясная, тихая; я сошел вниз, в свою каюту, и заснул крепким сном, когда, около двух часов ночи, помощник вызвал меня наверх. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что сам не знает, что сказать, но что команда очень встревожена и перепугана, так как в виду корабль-призрак, как его называют матросы. Я вышел на палубу. Горизонт был чист, только в одном месте стояло туманное пятно, круглое, как шар, не более как в двух кабельтовых от нас. Мы шли быстро, но никак не могли догнать этого тумана.
«Видите?» – спросил меня помощник.
«Кой черт, что это может быть?! Нигде нет земли, и вдруг туман при ясном небе, при свежем ветре в открытом море, и туман не застилал всего горизонта, а стоял только круглым пятном!»
«Слышите, мингер, они опять говорят!»
«Говорят?» – повторил я и стал прислушиваться; и действительно, из тумана слышались голоса:
«Смотри в оба, там на носу!» – «Есть! – отозвался другой голос. – Судно под штирбортом!» – «Хорошо, звони там в колокол!» – приказал голос в тумане, и мы все, кто только был на палубе, слышали колокола. «Тут должно быть судно, – сказал я своему помощнику, – ведь вы слышали колокол?» – «Слышал, – ответил помощник, – только это не обыкновенное судно». – «Слушай! – раздались снова слова команды из тумана. – Готовь на носу орудие!» – «Есть! Все готово! Открыть огонь!» – прозвучало приказание, и почти в тот же момент грянул выстрел, совсем близко, и раскатился как гром по воде, затем…
– Ну, и затем? – повторил капитан «Батавии» в напряженном ожидании.
– И затем, – продолжал рассказчик, – и туман, и все остальное исчезло разом, как по мановению магического жезла!
– Неужели это возможно?
– Нас здесь двадцать человек команды; из них любой подтвердит вам мои слова, – отвечал гость, – и старый патер в придачу: он все время стоял подле меня на палубе. Команда стала утверждать, что нам грозит какое-нибудь несчастье, и во время утренней вахты, осматривая трюм, мы нашли в нем около четырех футов воды; мы кинулись к насосам, качали без устали, но вода быстро прибывала, и мы пошли ко дну, как я вам говорил. Мой помощник утверждает, что этот корабль-призрак известен под именем «Летучего Голландца».
Филипп не сказал ни слова, но был весьма рад тому, что он слышал. Из этого он делал такой вывод, что если судно его отца встречается и другим судам так же, как и тому, где находился он, Филипп, и гибнут и те суда, где его нет, значит, его присутствие на судне не является исключительной причиной гибели судна и экипажа; значит, он, не более всякого другого ответственен в случившемся!
На другой день он завязал знакомство со старичком – португальским патером, который говорил по-голландски и на многих других языках так же свободно, как на своем родном. Это был почтенный старец лет шестидесяти, с длинной, седой бородой, кроткими манерами, весьма приятный в разговоре и в обхождении.
Когда Филипп стоял ночью на вахте, старик расхаживал с ним взад и вперед по мостику, и тут после долгой, сердечной беседы Филипп признался ему, что он католик.
– В самом деле? – сказал патер. – Это весьма редко встречается среди голландцев!
– Тем не менее это так, хотя здесь на судне никто этого не знает, не потому, что я стыжусь своей веры, а потому, что я не хотел возбуждать прений по этому вопросу!
– Вы осторожны, сын мой, это весьма разумно!
– Скажите мне, отец, здесь говорят о каком-то корабле-призраке, на котором будто бы не живые, не смертные люди! Видели вы это судно?
– Я видел то, что видели другие, – отвечал патер, – но насколько могу судить, все это показалось мне сверхъестественным. Я и раньше слыхал об этом корабле-призраке, предвещающим судам гибель и несчастие. Так случилось и с нами, хотя у нас на судне был человек, мера грехов и злодеяний которого до того была переполнена, что его присутствие среди нас было более чем достаточно, чтобы праведный Господь потопил наше судно.
– Вы говорите о том голландском президенте фактории, который утонул вместе с судном?!
– Да, но повесть о целом ряде его преступлений так длинна, что, если вы хотите, я завтра, во время вашей ночной вахты, расскажу ее, а теперь да будет с вами мир, сын мой, желаю вам спокойной ночи! – И старик ушел вниз.
Погода продолжала стоять прекрасная, и «Батавия» легла в дрейф под вечер, рассчитывая поутру войти в рейд Святой Елены.
Когда Филипп вышел наверх, чтобы встать на ночную вахту, он уже застал патера на палубе, ожидавшего его у сходни. На судне все было тихо; люди дремали между орудий, и Филипп с патером прошли на корму, где, присев на клетку с курами, старый священник начал:
– Вы, быть может, не знаете, что португальцы, хотя и стараются всеми силами закрепить за собой страну, открытую предприимчивым и отважным соотечественником их, обладание которой, я боюсь, стоило им немало преступлений, тем не менее никогда не забывали заботиться о том, что особенно дорого сердцу каждого доброго католика, именно о распространении святой католической веры среди идолопоклонников и дикарей. Уже святой Франциск посетил остров Ксимо и пробыл там два года, проповедуя веру Христову, а затем отправился в Китай, но волею Божией умер в пути. После его смерти, несмотря на жестокие гонения со стороны власти и жрецов, число обращенных увеличивалось с каждым годом на Японских островах.
