Настоятель дождался, когда послушники перестанут каяться, после чего отослал их. Оставшись один в святилище, он повалился в кресло и уставился на ряд бутылочек с вином, стоящих на столе. Он уже собирался отправить их на свалку, но помедлил. Его взгляд перебежал на полку с ароматной водой, потом опять на стол. После того как эта мысль угнездилась в голове Мори, избавиться от нее стало невозможно. Он еще несколько минут смотрел на вино — и наконец сдался.
— Только один глоток. Тяньди простит, — пробормотал он, вытаскивая пробку.
Запах наводил на мысль, что содержимое бутыли годится и как лошадиная отрава, и как смазка для колес. Мори налил немного вина в чашку. От первого — за очень долгое время — глотка по телу пробежала дрожь. Последующие глотки дались гораздо проще. Как будто не было всех этих лет.
Из шкафа вышла фигура в темном одеянии.
— Намерен пить один или поделишься?
Зрелище незнакомца в святилище совершенно не смутило Мори. Он не впервые столкнулся с наемным убийцей. Борьба за влияние внутри братства Тяньди была на удивление жестокой. Мори швырнул в незваного гостя чашкой и бросился к двуручной боевой палице, стоявшей в углу. Ему уже много лет не доводилось браться за оружие, и увесистая палица оказалась тяжелее, чем он думал, — взмахнув ею, он чуть не надорвал поясницу.
— Это священная земля, друг, — произнес Мори. — Прошу тебя подумать о своей душе и…
Неподвижная фигура в плаще небрежно отмахнулась. Палица в руке Мори повернулась, стукнула его в лоб и сшибла с ног.
Ошеломленный, пораженный, Мори с трудом поднялся и, цепляясь за стенку, стал звать на помощь:
— Чужой в святилище! Брат Солум, ко мне! Помогите, помогите!
Кто-то шепнул ему на ухо:
— Если ты дорожишь жизнью служителя Ханьсу, держи рот закрытым, о моя осенняя орхидея.
В памяти Мори ожили несколько полузабытых воспоминаний. Воспоминаний из другой жизни. Только один человек на свете сравнивал его с орхидеей — красивой, требующей тщательного ухода, очень хрупкой. Только один человек умел говорить с ним, словно обращаясь напрямую к его душе.
Он ахнул.
— Тайши! Во имя Тяньди, неужели это ты?
Из темноты выплыло знакомое лицо.
— Здравствуй, Мори. Минувшие годы заставили нас позабыть друг о друге. А ты полысел.
Кровь прилила к его щекам, сердце забилось чаще. На губах Тайши играла та самая улыбка. Именно такой она и жила в памяти Мори. За столько лет Тайши не удалось придать своей улыбке дружелюбный вид. Старость коснулась и ее, но не лишила красоты. Тайши по-прежнему была великолепна.
Помимо загнанных в недра памяти воспоминаний, впрочем, Мори охватила и паника. Расстались они не в лучших отношениях, а нрав Тайши, во всяком случае в те времена, вошел в легенду.
Дошли до него и пугающие известия о ее участии в падении пророчества. По слухам, Тайши была повинна в исчезновении мальчика. Мори не желал верить сплетням, но, поразмыслив, он признал, что похищение Предреченного героя — штука вполне в духе Тайши. Охваченный нерешительностью, он уставился на гостью. В некотором смысле он предпочел бы столкнуться с наемным убийцей.
Тайши нарушила молчание первой:
— Я здесь не для того, чтобы убить тебя, Мори.
Ну хоть что-то. Мори немного успокоился.
— Пусть у меня для этого и есть все причины.
Настоятель снова заволновался и подумал, не кликнуть ли Солума, однако служитель Ханьсу вряд ли одолел бы легендарную Линь Тайши. Тогда Мори прибег к другой тактике:
— Я рад, что ты явилась не за моей головой. Однако мы так и не помирились.
Тогда она по-настоящему улыбнулась — но тут же посерьезнела. Вид у Тайши был такой, словно она раскусила какую-то гадость.
— Мне нужна твоя помощь.
Мори был заинтригован. Тайши, которую он помнил, не любила просить о помощи. Он указал на кресло.
— Устраивайся.
Она приняла его приглашение, взяла одну из тыквенных бутылей, понюхала, поморщилась, но тем не менее налила вина в чашку. А потом взглянула на Мори и наполнила вторую.
Мори сел.
— Не откажусь. В память о старых вре…
Дверь святилища слетела с петель, перевернулась в воздухе и разбилась в щепки, ударившись о противоположную стену. Солум ворвался с оглушительным ревом, прихватив с собой дверную раму. Воинственный монах, тяжело дыша и бренча железными кольцами, обвел комнату гневным взглядом и наконец уставился на Тайши и Мори, невозмутимо сидевших за столом. Грозный вид сменился выражением замешательства. Солум посмотрел на Тайши, на настоятеля, на бутыли с вином… вытаращив глаза, он вновь взглянул на Мори. Увиденное его явно потрясло.
— Настоятель?.. — произнес он низким дрожащим голосом, слишком робким для обладателя такой внушительной фигуры.
Мори изо всех сил старался сохранять спокойствие.
— Мои извинения, добрый брат Солум. Давняя знакомая почтила меня неожиданным визитом. Моя приятельница…
— Най, — безмятежно подсказала Тайши и улыбнулась Солуму. — Най Роха.
— Моя добрая приятельница госпожа Най испугала меня, только и всего.
— Ваша знакомая, которую вы приняли за убийцу, навещает вас в храмовом святилище в часы правления Королевы, когда двери храма заперты на ночь? — уточнил Солум, нахмурившись.
Он, очевидно, собирался прийти к неприемлемому выводу.
— Можно и так сказать, — буркнул Мори, а вслух произнес: — Всё в порядке, мой усердный брат. Я не хотел никого тревожить. Ступай.
Солум подозрительно смотрел на него и, казалось, собирался возразить, но потом все-таки сомкнул ладони и поклонился.
— Как скажете, настоятель. — Он повернулся к Тайши. — Хорошего вечера, госпожа.
В его голосе явно звучало неодобрение.
Мори очень хотелось попросить Солума не уходить далеко, но вряд ли он мог это сделать, не возбудив подозрений. Он с легкой тревогой наблюдал за тем, как служитель Ханьсу поклонился вновь и неохотно вышел. К счастью, двери в святилище больше не было, и ничто не помешало бы настоятелю позвать на помощь.
Когда они опять остались вдвоем, Мори повернулся к Тайши:
— Прежде чем помочь тебе, я обязан спросить: это правда?
Тайши фыркнула:
— Что именно? Что я убила Предреченного героя и утопила тело в Травяном море? Что я нарочно солгала правителям и сбила Цзяня с пути ради собственной выгоды? Что я развратила и соблазнила юного героя и заставила обратиться против своего народа? Что устроила побоище в Небесном дворце и истребила всех мастеров? Выбирай.
Надолго воцарилось неловкое молчание.
— Так это правда? — наконец повторил Мори.
