Что сказать.
Не нужно быть сильно сообразительной, чтобы догадаться: светлая ткань обычно просвечивает при намокании… Эта же блузка не оставляла ни капли фантазии… Какое же счастье, что я ношу лифчик.
Сняв блузку и забросив ее в стиральную машинку, я закрыла лицо руками.
Это надо же! Так опозориться… понятно почему Ярослав Львович отдал мне свой пиджак.
Чтобы совсем не сгореть от стыда, я залезла в душ, и, спустя пару минут самобичевания, мысли немного сменились. Теперь я не могла отделаться от сравнения собственного геля для душа и геля Ярослава Львовича…
О котором думаю, будучи полностью обнаженной!
Да что такое?!
Как итог, из ванной я выходила красной от смущения и каких-то странных, непонятных мне, мыслей.
— Ты не заболела? — уточнила Аля, отвлекшись от разливания супа по тарелкам, но я покачала головой.
Глупость — это не болезнь. Наверное.
— Тогда пошли ужинать, — включив чайник, сестра села за соседний стул, пододвигая мне перечницу. — А потом я жду от тебя подробный отчет: где ты пропадала весь день, что за гора вещей у нас в прихожей, и почему ты не в той же одежде, в которой ушла.
Глава 8
Сестра сидела напротив и даже не поднимала головы от тарелки, а мне кусок в горло не лез. Еще немного и начнутся страшные вопросы.
— Аня, что не так? — Аля все же заметила мою заторможенность и отложила ложку. — У тебя глаза как у набедокурившего щеночка. Что ты натворила? Влезла в секту?
Ага. Ту, где вещи задаром раздают.
— Почему ты сразу с плохого начинаешь? Нет. Я устроилась в престижную компанию, как и хотела.
Демонстративно отодвинув от себя тарелку, я сложила руки на груди.
— Неужели, — скепсис сестры можно было черпать ложками. — У стажеров теперь есть дорогущая униформа? Напомни, что там за компания, чувствую, мне тоже там поработать надо.
— Аля! Я правда устроилась на работу!
— Тогда почему глаза такие виноватые? — грубо спросила она. — Выкладывай. Не юли.
Нет, она определенно решила взять на себя роль нашей мамы!
Я фыркнула, потянувшись к чашке с чаем, и обхватила горячие стенки руками.
Наверное, я могла соврать Але. Сказать, что одежда нужна для работы. Но не в том смысле, который вкладывает она. А... Например, пофоткать. Я же шла в рекламный отдел. Можно было сказать, что нужно померить и сфотографировать одежду. Наговорить про сочетание цветов и моделей, но... Но врать я не любила и не хотела.
— Аль, я устроилась на должность секретаря, — призналась я, не поднимая головы.
Сестра — это не мама, конечно, но чувствую сейчас…
— На должность любовницы?!
Она громко хлопнула ладонью по столу.
— Ты для этого училась на отлично? Для этого поехала в столицу? Боже, да ты именно для этого одолжила мой лучший костюм!
— Аль, это не так! — я в испуге подняла на нее глаза, но она даже не стала меня слушать.
— Знала я, что столица развращает, но не так же быстро! Не мою маленькую сестренку!..
— Альбина, да послушай, это просто должность секретарши!
— Да неужели? Откуда у тебя в таком случае куча брендовой одежды?
Я на секунду прикусила язык, но повторила слова Ярослава Львовича:
— Я лицо фирмы...
— Ты лицо, которое хотят завалить на диванчик! Господи, какая же ты еще наивная дурочка!
Аля закрыла лицо руками, простонав что-то нечленораздельное. А мне стало жутко обидно.
— Ты ничего не понимаешь, — упрямо и тихо возразила я. — Мой начальник — приличный человек.
— Ему пятьдесят, и он давно и надежно женат? — горько уточнила Аля. — Дурочка доверчивая...
— Да прекрати меня оскорблять! — теперь уже я стукнула ладонью по столешнице и тут же ойкнула от боли. — Ему тридцать, он не женат. И он сразу сказал, что его интересуют только рабочие отношения!
«Сразу после того, как я приняла душ в его ванной», — крутилось у меня в голове, но я же не самоубийца, чтобы говорить это вслух.
— И после этого ты, Ань, обижаешься, когда я называю тебя наивной? — подперев рукой голову, насмешливо произнесла сестра. — Во всяком случае, я рада, что страшного, судя по тому, как ты его защищаешь, еще не произошло. Ничего. Завтра уволишься и забудем обо всем.
Я хватанула ртом воздух.
Что значит «уволишься»? Что значит «забудем»?
— Ты меня прости, Аль, но я точно помню, что в моем паспорте указано, что мне двадцать. Я совершеннолетняя и сама буду принимать решение.
Поджав губы, я вцепилась в несчастную кружку. Что еще за новости? Что за приказы?
Аля медленно и шумно выдохнула, подняв голову к потолку, и начала говорить, как с неразумной:
— Аня, тебе только по паспорту двадцать, а по характеру и разумности — все десять. Неужели так сложно понять: я на твоей стороне. Я желаю тебе добра.
— Заставляя мне уволится?!
— Да! Что ты знаешь о своем начальнике? Ты знаешь, насколько он честный человек? Разве он уже не попытался тебя «обязать» работать на себя, всучив целый мешок дорогущей одежды?
— Аля, перестань!
— Он уже вел себя с тобой двусмысленно?
Я покраснела, вспоминая некоторые моменты нашего общения, что, разумеется, не прошло мимо сестры.
— Ну конечно! Знаешь почему?.. Ох, глупая! Ты понимаешь, кому вот так спокойно дарят дорогие вещи?
— Аля, прекрати!
Я чувствовала, как щеки начинают пылать. Было стыдно даже слушать ее слова, не то что отвечать.
— Ты будешь цеплялся за эту работу, а он будет заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Да может я захочу это делать! — крикнула я, только чтобы она замолчала.
— Что?
Она и правда замолчала.
Растерянно и недоверчиво смотрела на меня, а в ее глазах будто начинало появляться презрение.
Это было обидно.
Вот так просто, зная меня всю жизнь, только по решению устроиться секретарем, она сделала выводы и разочаровалась во мне.
Я выдохнула, сжимая кулаки, и встала. Хватит.
— Да, Альбина. Я хочу делать то, для чего устроилась в крупную компанию. Хочу честно выполнять свои обязанности и зарабатывать на обучение. Да, я хотела, чтобы стаж по моему профилю уже шел, пусть и числилась бы я стажером. Но так даже лучше. Я не знаю, в каком мире ты живешь и какие истории с секретаршами знаешь, но я общалась со своим начальником и доверяю ему.
