Живая! Боже! Она живая! Настоящая!
Моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда я увидела знакомое лицо, в обрамлении светлых волос и с радостной улыбкой на губах. Она остановилась на секунду, словно волновалась неменьше меня, а затем, расправив плечи, бойко направилась ко мне, не переставая улыбаться. Остановилась на расстоянии метра и, плюхнув спортивную сумку к своим ногам, подняла очки, оценивающе разглядывая машину.
— Хаммер, — кивнула самой себе. — Тоже не плохо, — а затем несмелый взгляд перешёл на меня, поражая своим живым блеском так, что сердце ёкнуло. — Привет.
— Привет, — тихо выдохнула я и нервно дернула ручку двери, приглашая её садиться. — Поехали?
— Да, — кажется, подавив лёгкое удивление, кивнула она и забралась в машину.
Я захлопнула за ней дверь и быстро заняла место с другой стороны, затем кивнув водителю в зеркало заднего вида, чтобы он ехал.
Первое время мы молчали. Я изо всех сил пыталась избавиться от напряжения, плотной, липкой тканью приставшего к коже. Вася тоже нервничала, я поняла это по тому, как она настойчиво, раз за разом, накручивала на палец торчащие из джинсовой юбки волокна. Затем, она начала болтать о том, как доехала. Говорила много. О всяких пустяках. Но это было лучше, чем натянутое молчание. Боже! Не представляла, что будет так тяжело…
Дорога до квартиры тоже прошла в молчании, но тут уж виной был немой восторг Васи — она осматривала привычную мне обстановку в вестибюле, в лифте, затем в коридоре огромными глазами-блюдцами, в которых плескался океан любопытства и восхищения.
А когда я открыла дверь, пропуская её внутрь, она подытожила свои впечатления одним ёмким:
— Вау…
Я прошла вперёд, не зная куда себя деть и что делать дальше. Я чувствовала себя настоящим ребёнком, которому в компанию привели другого такого и наказали вести себя хорошо и любезно, но не сообщили что конкретно делать.
— Что-нибудь хочешь? Чай, кофе?
Вася кинула сумку на пол и поймала мой взгляд:
— Хочу, Голди. Я хочу тебя обнять.
Что-то внутри меня лопнуло от такой знакомой интонации родного голоса, и я кинулась в раскрытые объятья подруги. Мы одинаково крепко прижимали к себе друг друга, а уже через секунду ревели навзрыд, сотрясаясь всем телом.
Водоворот эмоций волнения, неверия, ожидания накрыл своим неистовством, освобождая, отпуская из своих тисков. Теперь, когда родная душа, наконец, рядом, в твоих руках, можно расслабится, отдавшись целиком переполнявшему сердце счастью.
Через минуты три горестно-сладких рыданий мы почти одновременно начали ржать — ей богу — как кони. А затем Вася вновь лаконично подытожила:
— Дуры.
Продолжая посмеиваться, мы отстранились друг от друга, вытирая сопли и лукаво переглянулись.
— Располагайся, — предложила я. — А я пока сделаю чай.
— Чай, — фыркнула она. — Я привезла с собой кое-что покрепче.
Она присела у свой сумки и выудила оттуда бутылку вина, хитро улыбнувшись, демонстрируя её мне.
— Тогда я достану бокалы, — закатила я глаза и направилась к шкафчикам.
Через три часа и на сухо пустую бутылку напитка Вася знала всё то, что случилось со мной за время обретённой свободы. Конечно, она возмущалась, что я зажала от неё событие, переведшее мою жизнь на новый уровень. Выудила все подробности, поохала, и была искренне рада за меня. Не обошлось без пошлых подколов — Вася, такая Вася. И она точно так же, как и я была глубоко поражена откровением Яра. И очень-очень хотела с ним познакомиться. Славу увидеть ей хотелось не меньше. И она меня не осуждала. Она приняла мою ситуацию, как данность, поругав моих родителей за чрезмерный контроль и посоветовав не грузиться, а жить здесь и сейчас, раз есть такая возможность. В конце концов, живём один раз, и лучше не оставлять хвостов сожаления об упущенных возможностях. Так же она пожаловалась, как ей осточертела учёба и сдача экзаменов и поделилась тем, что её отношения становятся скучноватыми, потому что Артём начал воспринимать её, как должное.
— А знаешь, что? — вдруг воскликнула она, с подозрительным блеском в глазах. — Отрыв! Нам необходим отрыв! Как, говоришь, называется самый лучший клуб в вашем городе?
— Ва-а-ась… Я не знаю никаких клубов. Я там ниразу не была.
— Тем более! Давай, пиши или звони, — она пощёлкала пальцами, вспоминая, — кому там? Славе? Эрике? Пусть кто-нибудь нас просветит.
— Ты серьёзно? — сомневалась я, а сердце забилось быстрей при мысли о звонке Славе.
— Да, Голди! Серьёзней некуда! Всё сходится: суббота, почти ночь и две пьяненьких подруги. Принарядимся и вперёд! Звони, — настойчиво кивнула она и протянула мне мой телефон, улыбаясь во все зубы.
О-о-ох…
* * *
Примерно через час мы с Васей зашли в бьющий по ушам басами, огромный, мигающий калейдоскопом цветов зал. Нас встретила, как всегда, невероятная Эрика, с красной помадой на губах и в тон ей узком, коротком платье, которая ещё по телефону сказала, что будет безумно рада составить нам компанию.
Познакомившись с Васей, она, схватив нас за руки, повела к барной стойке и сразу же заказала напитки.
— Ну? Что скажите? — повернувшись спиной, облокотилась она на стойку, любовным взглядом оглядывая зал.
— Здесь круто! — с лицом профессионала повторив путь взгляда Эрики, констатировала Вася.
Я тоже осмотрелась повнимательнее. Мне, конечно, сравнивать не с чем — приёмы, на которых я побывала отличались чинностью и каким-то элегантным спокойствием — а здесь, буквально бурлила жизнь. Особенно на танцполе, где под ногами отдавшихся во власть музыке людей ярко впихивали и тухли разными цветами квадраты пола. И здесь было громко. Очень-очень громко. И мне нравилось.
— Подтверждаю! — кивнула я и с благодарностью посмотрела на Эрику.
Она улыбнулась и подмигнула мне, развернувшись обратно к стойке:
— Тогда за дело!
Да! И мы с энтузиазмом за него взялись.
Алкоголь, кричащие, чтобы услышать друг друга разговоры, смех, селфи и-и-и танцы! Безумные, дикие, срывающие какие-либо тормоза. Мы дурачились, обнимались, веселились, и я чувствовала себя свободной и счастливой, как никогда раньше. Я была обычной девчонкой, ничем не отличавшейся от беснующийся молодёжи вокруг. И я ещё больше стала любить Васю и Эрику!
Но на очередном заходе к барной стойке, чтобы промочить пересохшее от жарких танцев горло, мой телефон напомнил мне, что у меня не всё так просто, как хотелось бы. Сердце совершило кульбит, и я, извинившись взглядом перед подругами, побежала в дамскую комнату, чтобы ответить на звонок там, где потише.
— Да? — спросила я, как только звук басов стал глуше.
— Привет, котёнок, — проникло весёлым бархатом мне в сознание, — развлекаешься?
