Это что еще за новости? И почему без звонка?
Заворачиваюсь в полотенце и, держась за стены, шагаю в сторону голосов.
Шаг. Еще шаг. Только бы в ноги этому придурку не свалиться.
Лучше на него, чтобы труханул и больше не появлялся на пороге.
— Валя, у меня нет денег. Уходи! — раздается тихий голос в ответ. — И это… мой пациент.
— Знаем мы таких пациентов. Если бы знал, что ты частную практику открыла, давно бы своих парней… Ох, еб твою мать, — осекается он, когда я все-таки добираюсь до крошечной прихожей, где белее снега стоит Кристина.
И ЭТО… Не иначе как алкаш, пытающийся казаться франтом.
Мужик, с чьего плеча был этот замусоленный пиджак, забыл ему сказать, что не одежда красит человека.
— Самое время познакомиться с родственниками. Да, милая?
Испуганные растерянные глазенки бегают то по мне, то по застывшей Кристине как мячик пинг-понга. Но судя по улыбке, что продемонстрировали его грязно-желтые зубы, этот придурок что-то задумал.
— Зять! Родственничек, — раскрывает он руки и делает шаг через порог. Бессмертный. — Крис так много о тебе рассказывала. Когда свадьба! Надо выпить за знакомство.
Останавливаю его рукой за плечо, словно быка.
Не люблю, когда ко мне лезут обниматься, если только это не девушки.
— Судя по состоянию твоей кожи, ты пьешь за знакомство с каждым встречным, — говорю прямо, на что он только открывает и закрывает рот. — Кристина. Ему дать денег?
Валя так возбудился от услышанного, что его затрясло.
Не дай бог в ноги мне свалится и молится начнет.
— Нет, конечно, — качает Кристина головой и с неприязнью смотрит на брата. — Он либо их пропьет, либо проиграет.
Видимо не первый раз.
— Заткнись, сука! — орет Валя.
Даже имя отвращение вызывает. Впрочем, его слова были последними, что он скажет Кристине. Не допущу такого обращения к ней.
Хватаю за плечо, от чего он вскрикивает как баба, и пинком под зад выталкиваю из квартиры.
— Руслан, — орет Кристина возмущенно, но прячет улыбку за волной мокрых волос. — Так нельзя.
— Злить меня нельзя.
А с такими, как этот недоумок, можно. Нужны деньги, на работу пойдешь. А не клянчить у сестры.
— Кристина! — опираясь на лестницу, зовет этот придурок. — Они меня убьют!
— Одним уродом меньше, — отвечаю за Кристину, погружаясь в благостную тишину квартиры.
Поворачиваюсь и смотрю в испуганные глаза. Которыми она меня еще тогда приворожила.
— Спасибо, конечно. Но мог бы повежливее.
— Я был максимально вежлив, — складываю руки на груди. — В другой ситуации я бы сломал ему руки. Во что он играет?
Азартность — болезнь.
Она съедает тебя, стоит только начать. Потом отдуваются твои родные. У меня был друг, который даже к психиатру ходил, но рулетка все же его сгубила.
— Карты. Казино, — пожимает она плечами. — Он неплохо блефует в покере. Думал, в Москве разбогатеет.
— Это довольно распространённый миф, что Москва центр удачи. На самом деле тебя здесь разведут как лоха.
Она кусает губу, кивая.
Пауза.
Наверное, странно вот так стоять в коридоре и пялиться друг на друга.
Быть словно окутанным запахом женственности и светом, который, кажется, из нее исходит.
Загипнотизирован. Окончательно. Она моя. И сколько бы она не противилась этому, знает это на подсознательном уровне.
— Сколько тебе лет, — задаю я интересующий вопрос. И она удивляется, не понимая мотива.
— Двадцать скоро.
Совсем молодая, но по уверенному взгляду кажется старше.
— Мне двадцать девять, — делаю незаметный шаг в ее сторону, пока хмурится.
— И зачем ты мне это говоришь?
— Чтобы отвлечь, — срываю с себя полотенце.
На что она вскрикивает и быстро отводит глаза от уже встающего члена.
— Руслан, ты что творишь!? — говорит она, пятясь назад.
— Развеселить тебя хочу.
— В твоем пенисе нет ничего смешного, — качает она головой и опускается за полотенцем, но я резко ставлю на него ногу.
Она дергается и поднимает недоуменно глаза, проводя по телу обжигающим взглядом, прорывая фонтан похоти во мне.
Сердце как током стрельнуло. Потому что вот сейчас самый идеальный момент, чтобы попросить полечить мой отвердевший член.
Медсестра же она или нет.
— Это хороший комплимент, — хриплю я и снимаю ногу с полотенца.
Забираю из руки, затем хватаю и тяну Кристину к себе, погружаясь в ее теплоту.
Без слов. Просто касание губ к сухим.
— Я бы сдох без тебя, — шепчу ей на ухо, руками проводя по телу. — Ты понимаешь?
— Ты преувеличиваешь мое значение, — бьет она по моим жадным рукам, чуть дальше отходя. — Тебя выручил Флеминг.
Малышка решила мозг мне запудрить.
— Кто такой?
— Создатель антибиотиков, — отвечает она с намеком на улыбку.
— Не о нем я думал, пока валялся в коме, — дергаю бровями. — Хочешь услышать о ком?
— Главное, не рассказывай, о чем, — прикладывает руку, проверяя температуру, но я хватаю ее и хочу снова поцеловать.
Убедить, что все ее желания сбежать — лишь самообман.
Что же такого должно было произойти, чтобы она из трепещущего от касаний цветка превратилась в трясущийся на ветру цветок.
И эта мысль застряла, словно стекло в голове.
Я знаю ответ. И он уродлив, что идти к нему не хочется. Не думать об ужасном.
— Это еще почему?
— Потому что я не занимаюсь сексом.
Еще пока не занимается, но это поправимо. Мы еще придем к этому.
— Совсем, — усмехаюсь я и хочу коснуться ее промежности. — Давай попробуем?
— Если, — отшатывается она, по руке бьет. Но стоит на своем твердо. — Если ты не прекратишь меня домогаться, мы поедем в больницу.
Вот уж угроза так угроза. Снова она за свое. Ни тронь, ни поцелуй.
— Хорошо, — поднимаю я руки и почти наваливаюсь на нее, вдыхая свежесладкий аромат волос. Провожу по ним носом, касаюсь истерично бьющейся Кристины. — Домогаться не буду. Целовать буду. Если я хорошо помню, целовались мы, пока губы не занемеют.
Вот и сейчас она сама словно тянется.
Мне осталось усмирить пульсацию в члене и доказать, что я думаю не только о сексе.
