Он видел сильных мира сего, смотрел в глаза главарям банд и крупным шишкам, захватившим власть над куском теневой жизни Доминиона. Но он никогда не опускал глаза в пол, улыбаясь чужим угрозам и упрямо прогибая жизнь под себя.
Давай. Попробуй. Дай мне повод тебя убить.
И они отводили глаза. Все до единого, с кем его сталкивала жизнь. Ничтожества. Даже не видя над ним регалии Перст Смерти, они пасовали перед его уверенностью. Вскоре он начал верить, что кинжал защищает его, избранного убийцу, давая шанс всякий раз кровью врагов пробивать путь.
Санга был прав. Кинжал по-своему влиял на своего хозяина, медленно меняя его образ мысли и преображая приоритеты, внушая мысль, что он может убить любого. Если бы не одноразовый эффект заключённой магии, он бы уже давно утопил в крови весь Доминион. Власть над чужой жизнью — самая вкусная власть.
Со временем, в глазах Перста Смерти не осталось ничего человеческого. Глядя на разумное существо, он мысленно прикидывал, как быстрее и эффективней всего выпустить заточенный в артефакте гнев бога Смерти, чтобы прервать его жизнь. И от того его взгляд стал подобен глазам Неумолимой, забирающей души в загробный мир холодной косой.
Так вскоре рядом с именами людей он научился видеть даты их смерти от его руки. Теперь при встрече он всегда знал, когда убьёт свою следующую жертву.
— Ума не приложу, куда они могли подеваться! Не по поверхности же они ушли, в конце-то концов? Что ты смотришь на меня так, Санга? Где я не прав? Там сейчас минус сто… с чем-то, нет?
Смешной напыщенный крысеныш. Имя ему под стать. Если убийца пожелает, он оборвет его жизнь в две секунды, не выпуская на свободу силу артефакта. Достаточно просто сделать скользящий шаг ему за спину и воткнуть острие в основание черепа.
Жаль только, что возродиться, гнида. Скучно.
— Смирись, Фали. Тебя никто не заставлял идти с нами. — ответил ему третий сопартиец, высокий и худой, но крепкий и жилистый демонолог с жесткой щеткой коротко остриженных волос и нездоровым блеском в глазах, какой часто бывает присущ контракторам бездны.
Его он сможет убить в три секунды. Атаки он не ожидает, поэтому достаточно лишь сделать шаг назад и легонько метнуть кинжал в голову. Так он войдет ровно в висок, пронзая мозг и нанося крит. Фатум, как и прежде, не нужен.
Впрочем, сложно представить себе обстоятельства, при которых пришлось бы убивать напарника. В отличии от не знавшего чести именного, демонолог не делал глупостей и всегда достойно прикрывал спину. Есть поговорка, что судьбы вышедших из кровавой комнаты после ритуала призыва связаны. Здесь она тоже не соврала — демонолог был единственным, кто полностью разделял его мировоззрение.
— Да нифига, задачи у нас общие. Мне нужен этот легендарный посох!
— Общие, — легко согласился демонолог. — Да вот только для нас полутать любителей приключений не в новинку, а ты бы без нас идти сюда зассал. Или скажешь, ты попёр бы сюда сам за своим артом, не окажись, что твоя старая цель пристала к нашей новой?
— Конечно пошел бы! Я же не… — начал оправдательную речь Крыс, но его собеседник лишь махнул рукой, признавая бесполезность своих попыток что-то объяснить. Мошенник будто вообще не умел говорить правду.
— Лети назад, нелётная птичка, — с презрительной ухмылкой прервал его Санга. — Или с нами вниз, или обратно в город.
— Нет уж, это и моя добыча, — принялся отнекиваться Фали Крыс. — Просто я сыт этим дерьмом по горло. Сраная подземная буря нас всех едва не прикончила, нет?
— Буря — это не аномалия, а совместная магия. Хомячки сумели уйти и теперь они знают о нас, — с предвкушающей улыбкой заметил Горб. — Люблю, когда они дёргают лапками перед тем, как сдохнуть.
— И вас чё, не стремает, что ваш план пошел по…
— С чего бы? Это не план, а просто небольшая шалость, — сладко улыбнулся демонолог. — Было бы глупо не попробовать, раз уж они так подставились под аномалию и под жуков.
— Ну и где они теперь в таком случае, а? Вы же говорили, что знаете эти тоннели!
— Они съебали через поверхность, — сделал вывод Санга. — Другого пути просто не было.
— Тогда они должны были сдохнуть у выхода. Какого хера нет тел? Где следы?
— Для начала не суетись и заткни пасть, крыса, пока я не вырезал тебе язык. В такую погоду следы заметает за час. Но они бы не пошли наверх, если бы не имели плана.
— И где нам их теперь ловить? — угроза подействовала, и забавный мошенник посмирнел. Бегущие секунды над его головой исчезли. Душегуб передумал забирать его жизнь.
— Всё самое интересное всегда происходит в конце, Фали, — ответил демонолог. — Наш план не меняется. Мы знаем, куда они идут. Нижние Уровни здесь агрессивны. Найти их не составит труда.
— Их девять рыл, Горб! Вы потяните столько?
— Вы? — улыбнулся Санга. — А ты что же? Надумал-таки свалить в город, крыса?
— Возможно то, что не удалось нам, сделают твари в том данже, что они ищут, заметил демонолог.
Эта мысль мошеннику пришлась по душе. Всё его примитивные мысли были видны убийце как на ладони. Он даже знал, каким будут его следующие слова.
— Конечно, я с вами. У нас одна цель.
— Вот и славно — еще сильнее осклабился убийца, думая о том, что на самом деле крысиная душонка в любом случае зассыт в одиночку идти обратно. Вот ведь издевка судьбы — бессмертие получает тот, кто даже в одной команде с великим убийцей боится собственной тени.
Скучно.
Скорей бы тот момент, когда для проводника воли Мортис найдется достойная цель.
Санга встал, потянулся, положил руку на свое самое ценное сокровище и единственного настоящего друга, и направился в сторону отмеченного на карте спуска к нижним уровням.
16. Черные пуговки глаз погибели.
Невыносимо. Дыра в груди давила, отравляла черно-фиолетовым дымом все вокруг, включая меня самого. Я снова обнаружил себя под жутким небом серого мира, в покрытой красными соцветиями долине. В месте, где не бывает других цветов, кроме оттенков серого, и этого жуткого алого. Бутоны казались напитанными кровью.
Пустота, боль, отчаянье. Все смешалось воедино, настойчиво призывая поглотить жизнь вокруг. Заполнить пустоту внутри себя еще больше опустошая окружающий мир. Я не могу доверять никому, кроме себя.
Желудок уже привычно скрутило нестерпимой болью. Настолько безумной силы, что внутренний диалог отключился просто сам собой, а я заметался в расплывчатом устрашающем мире, полном одиночества, боли и голода.
Долго искать не пришлось. Едва я настроился на охоту, запах тепла и вкус дыхания пищи стал особенно заметен. Я почти погрузился в него, позволив чувствам самим следовать по одним им известному маршруту, навстречу добыче.
Бесконечное поле красных цветов на сером стебле в единой волне стало обращаться тёмно-лиловым цветом проклятой стихии. Сквозь черноту проступили черные угольные волосы. Черные глаза с черным зрачком. Растрепанная длинная челка, закрывавшая покрытую шрамами половину лица. Едва во мне мелькнуло узнавание, я растерялся. Марево искажённой длани пустоты развеялось, а я застыл, всматриваясь в черты.
