Я припомнил, сколько именных вышло из моего собственного призыва. Хеор, Цианея, Дрим, лысый лис, забыл его имя, Ласка, само собой и вроде ещё пара человек. На распределении мои мысли были совсем в другом, так что не запомнил таких деталей, но выходило чуть меньше трети.
— Младших втрое меньше. На счёт старших и выше ничего не скажу. Видел, как в город возвращался рейд Танатоса, вроде бы потерь было много, но кого-то ведь и возродят, верно?
— А вот и нет, — ухмыльнулась Ранника. — Самая обширная каста — младшие ученики. На сколько я знаю, их количество измеряется в десятках тысяч. Безымянных всего тысяч тридцать, старших — около шести-семи. Младшими магистрами становятся где-то каждый десятый из них.
— Почему так мало безымянных? — задал я очевидный вопрос, хоть уже и догадывался, каким будет ответ.
Если со старшими всё понятно — испытание волнами пройти очень сложно, но при этом вроде как не обязательно, оставаясь всегда в статусе младшего ученика. Но вот в чём причина гибели безымянных за надёжными вратами Доминиона?
— Потому, Сион, что большая их часть всё равно погибает. Пустотники, стихийные одержимые, всякая дрянь, лезущая из Мира Клеток, простые бандиты, насильники, и конечно — сами ученики, быстро перенимающие обычай относиться к низшей касте как к мусору. Не говоря уж о том, что снаружи город окружен со всех сторон пещерами, набитыми всякой нечистью. Или ты прислуга или подстилка, или рискуешь собой на каком-то сложном дерьме.
— А как же крафт? Есть ведь мирные профессии.
— Пф! — фыркнула Альфия, а Ранника пояснила:
— Его результаты ты должен был видеть на Хвостатом рынке. Любой крафтер-ученик уделает бещымянного. Ты ведь знаешь, что у нас забагованный интерфейс?
— Э-эм, в смысле?
— Вообще-то за каждый уровень полагается получать свободные очки навыков, как у местных и именных. Поэтому каждый их них может открыть нужные навыки в академии и просто вложить побольше очков в ремесло. Плюс нацепить артефакты с бонусами, и вот тебе получается готовый специалист. Какая может быть конкуренция?
Мда, не лучший расклад. Работай за безвкусную еду на рабских условиях в городе, или иди в пещеру за добычей, рискуя единственной жизнью. А шансы получить имя просто так, как это сделал Хеор Актиния или Дрим де Мелвил, с каждым днем тают в геометрической прогрессии. Если я все верно понял из сложившейся ситуации.
— Многие уходят в Подземье и не возвращаются. А у нас хотя бы есть карта и реальный шанс всё изменить, — добавила копейщица. — Нельзя его упускать.
— Какая-то бестолковая система, — задумался я вслух. — Зачем призывать нас сюда, чтобы потом так бездарно позволять дохнуть большей части призванных?
— Мы — отбраковка, — пожала плечами Альфия. — Ну, так говорят. Ректору нужны ученики. Даже если потом они ни черта не делают и сидят обузой на шее у города, бухая и развлекаясь на безымянных.
— Говорят, это для мотивации нам, к новому статусу, — саркастично хмыкнула Ранника.
— Ага, полные штаны мотивации. Если бы только звериное имя реально давалось за боевые заслуги…
— Я слышал, что звериное имя — это знак, что мир… — начал я, пытаясь перевести тему в менее мрачное русло, но баффер меня перебила, закончив за меня:
— … что мир тебя принял, назвал и бла-бла-бла. А звериное оно потому, что чаще всего это какие-то стрёмные названия случайных тварей из справочника. Забей, по-моему, никто этого наверняка не знает. Разве что сам Ректор.
— А кто он вообще, этот Ректор?
— Не знаю, — озадачилась неожиданным вопросом девушка. — Просто к слову как-то пришлось. В общем, самая…
С диким ревом на нас налетел шквал ледяного ветра, начисто лишив возможности общаться, а в лицо больно ударили колючие снежинки. На лицах у девушек проступил испуг, и Ранка леденеющей на глазах рукой начала применять свой курс благословений от холода.
Одними губами она повторяла слова активации заклинаний. На её лице испуг быстро сменялся настоящим ужасом, а затем леденящий холод обнял и меня, заставляя кровь стыть в жилах. Ноги будто бы вросли в заснеженный камень и отказывались повиноваться, а затем перестали ощущаться и руки.
Я мысленно позвал «инфо» — «стылая кровь» Ранники исчезла, а шкала маны девушки была практически на нуле. Но как? Неужели заговорившись, она позабыла следить за маной? Но ведь в отличии от аур, обкаст довольно не может поменять количество потребляемой маны из-за условий. Он или работает, или нет, и мудрости девушки хватало на его поддержание.
Вспомнился так же мгновенно лишившийся обкаста Сегинус. Его «стылая кровь» зависела от Ранники, и тогда благословение слетело только с него одного. Что бы это ни было, оно слизало подчистую всю магическую силу вместе со всем наложенным обкастом!
Я сконцентрировался на контроле ауры, стараясь максимально усилить её ценой быстрой потери маны, и одновременно с этим отправил девушкам и свой курс заклинаний.
Снежный оберег. Регенерация. Облачная аура. - нужно было срочно прикрыть и восстановить здоровье замерзающей Ранники, пока она не сможет повторить наложение благословений. Неподалёку послышались крики Мархи и остальных — обнулившийся запас магии баффера сказался и на их «стылой крови».
Я проследил, как чародейка трясущимися руками в тёплых перчатках нервно скручивает крышку с синеватого зелья маны и подносит ко рту. А затем наступила боль. Резкая, дикая, вырывающая против воли из глотки крик невообразимой силы. То, что я не потерял сознание от болевого шока — чудо. Опустив голову вниз, я понял, что валяюсь в снегу, а мои ноги в одно мгновение обледенели и откололись, улетев вниз и рассыпаясь ледяными осколками от столкновений с камнем.
Касание Дафны.
Недостаточно маны для наложения заклинания.
Получено благословение «стылая кровь»
Что? Я чудом нашёл в себе силы призвать инфо и убедиться в этом самостоятельно. Весь мой запас маны исчез, а вместе с ним и спасительная аура. К счастью, магия уже вернулась к бафферу, так что от смерти меня успел сберечь её обкаст.
Я сжал зубы и смотрел, как восполняется обнулившаяся мана, чтобы как можно скорей обновить ауру. Ранника вытащила ещё одно синее зелье и насильно сквозь зубы попыталась влить его мне в рот. Это было верным решением — сам обмороженными руками я сделать этого уже не мог.
Малая облачная аура.
Когда что-то болит так сильно, что ты готов молиться даже будучи атеистом, когда даже думать становится невозможно, лучше всего попытаться сосредоточить все внимание на чем-то другом. Как боль в одном месте способна заглушить боль в другом, так и концентрация внимания понемногу приводила меня в чувства.
Я терпел до последнего, чтобы жадное до маны касание Дафны не опустило запасы сил до нуля вновь, отключив ауру. Но едва зелье закончило работу, как в ход пошли регенерации и касание. Сейчас в этом нуждались мы все. Даже относительно легко отделавшаяся Альфия выглядела неважно.
