Я поблагодарил его за гостеприимство, присел рядом с костром и протянул к огню руки.
— Что, жизнь совсем прижала? — ехидно усмехнулся мужчина. — Как зовут-то?
— Алекс, — тихо ответил я. — А насчет жизни — да, есть немного … Приехал к родственникам, а дома никого нет. Вот и брожу как неприкаянный.
— Бывает, — вздохнул мужчина. — Меня Климом кличут. Я вот тоже, как видишь, в жизненный переплет попал …
Дальше он не продолжил — видимо, не хотел делиться о подробностях своего «переплета». Хотя, по характерной одутловатости и землянистому цвету его лица и так все было понятно. Неожиданно он снял с прута прожаренный хлеб, отломил от него приличный кусок и протянул мне.
— Угощайся, бродяга!
Я искренне поблагодарил его за угощение и впился зубами в хрустящий кусок хлеба. Никогда бы не подумал, что хлеб может быть таким вкусным — сейчас он казался мне пищей богов.
Неожиданно Клим все-таки начал рассказывать о себе. Наверное, увидел во мне родственную душу, судя по сходному положению в котором мы оба оказались. И хотя история его была банальна до безобразия (работа на заводе, с которой его вышвырнули; пристрастие к алкоголю; трагический развод с женой) я продолжал его внимательно выслушивать, изредка кивая головой из приличия. Он рассказывал очень долго, и похоже ему было плевать — на самом ли деле я его слушаю. Наконец он закончил и неожиданно спохватился:
— Слушай, Алекс, тебе, наверное, и ночевать-то негде?
Я удрученно кивнул в ответ и тяжело вздохнул — чертовски хотелось спать, да и ушибы неимоверно болели. В этот момент я больше всего мечтал о каком-нибудь матрасе — настолько я был вымотан за последнее время! Мне казалось, что за последние три дня я прожил целую жизнь. С тех пор как я оказался в этом мире, события разворачивались с головокружительной быстротой: погони, стычки и творящиеся вокруг чудеса производили впечатление непрекращающейся кровавой карусели. Так что я не имел ничего против того, чтобы где-то прилечь и чем-то накрыться. Об этом я и поведал сердобольному бомжу.
— Ну, так это легко устроить! — добродушно откликнулся он. — Я живу тут неподалеку в сарайке. Не роскошь, конечно, но для ночлега сойдет!
Я с радостью принял это радушное приглашение, и Клим отвел меня в свое жилище, которое находилось в пяти минутах ходьбы. Вполне себе сносное место для ночлега — сарайка три на три метра, расположенная непосредственно под мостом. Крыша имеется, так что можно было не опасаться возможного косого дождя. Клим указал мне на старый матрац и протянул потрепанное пальто — укрыться. Сам хозяин помещения улегся на старую, ужасно скрипящую кровать.
— Спасибо тебе, ты — хороший человек, — поблагодарил я его и немедленно заснул…
…Я любил прогуляться перед сном по роскошному парку, окружавшему наш фамильный дом в тихом районе Москвы. Сюда практически не долетал шум машин с автострад, а воздух, в силу удаленности промышленных предприятий, был необычайно свеж. Особенно — в эти вечерние часы, наполненные тишиной и покоем. К тому же, только здесь я мог подумать о своих насущных делах, не опасаясь, что мне кто-либо помешает: ни Лора, у которой всегда возникали ко мне какие-то вопросы, в силу того, что она продолжала считать себя обязанной заботиться обо мне; ни Риган — любитель почитать своему младшему брату нравоучения. К тому же, после отъезда отца мой старший брат и вовсе начал считать себя главой этого большого дома.
К слову, с отцом я ладил куда лучше и практически всегда умудрялся находить с ним общий язык. Что поделать — я был младшим ребенком в семье, а следовательно — всегда испытывал на себе избыток родительской любви. Что от сурового отца, часто журившего меня, но всегда оканчивавшего моральную «экзекуцию» на дружественной ноте. Мать же вообще души во мне не чаяла, чрезмерно опекая меня. Пока еще была жива … Несмотря на продолжительные поиски, все мы так и не смогли выйти на след ее убийцы. Или убийц — скорее всего, их было несколько, так как, несмотря на видимую беззащитность и какую-то поразительную сверхженственность, она была великолепным воином. Возникали предположения относительно того, что к убийству была как-то причастна Семья Виттс, но все эти предположения были бездоказательны. Несмотря на существовавшую на протяжении нескольких веков отчужденность меж Семьями, никогда не возникало поводов для открытого противостояния.
Отец в данный момент отправился куда-то в круги Хаоса, дабы после смерти короля Строна заявить свои права на престол. Я был уверен в том, что Коэн Виттс так же воспользуется выпавшей возможностью и не упустит шанса водрузить свой крепкий зад на трон. Впрочем, обо всем этом я знал лишь понаслышке. Я всегда сторонился государственных дел, считая их, по большому счету, бесполезной возней. Куда больше меня привлекала Мощь — возможность манипулировать ей и использовать в достижении своих целей. Дела Семьи меня мало интересовали, поэтому у Лоры и Ригана в связи с этим возникала непрекращающаяся лавина претензий в мой адрес. Впрочем, меня это мало заботило. Достаточно было удрать в какую-либо из реальностей, и все проблемы отпадали сами собой.
…Так однажды я познакомился с Линой. В тот роковой день меня занесло так далеко, что я с опозданием осознал, что нахожусь в каком-то из кругов Тьмы. Следует заметить, что между Хаосом и Тьмой существовало устоявшееся противостояние, которое иногда перерастало в горячие конфликты, решить которые можно было только на поле боя. После кратковременных войн та или другая сторона несла потери, а победитель отбывал восвояси с небольшими лакомыми кусками, чтобы по прошествии веков или даже десятилетий вновь их лишиться. Короче, все та же жалкая возня, что и отношения между хаосскими Семьями, только сдобренная изрядной порцией кровопролитных сражений. Стоит ли говорить, что я с презрением относился и к этому противостоянию, в то время, как члены моей семьи, да и Виттс — тоже, с упорством маньяков продолжали подливать масла в огонь, радуясь, как чуду, каждой ничтожной победе.
И именно сюда я умудрился попасть в этот раз. Едва я осознал — где именно нахожусь, как мгновенно мобилизовал все свои возможности на полную и извлек из ножен клинок. Встревожено осмотревшись, я уже был готов убраться оттуда подальше, как вдруг услышал пение, воспроизводимое прелестным девичьим голоском. Эти волшебные звуки настолько очаровали меня, что я не преминул узнать владелицу этого чудесного голоса. Ею оказалась Лина Дарк — дочь повелителя Тьмы — Эдгара. С того самого дня мы были практически неразлучны, а в скором времени стали близки. Мы старались встречаться на нейтральной территории, чтобы не подвергать риску ни ее жизнь, ни мою.
Но однажды Эдгар Дарк все-таки прознал про нашу связь. Он в категоричной форме потребовал от дочери прекращения этих, порочащих саму сущность Тьмы, отношений. Но, он не учел того, что все его усилия пойдут прахом — мы все равно продолжали встречаться, даже несмотря на то, что он пригрозил проклясть ее. Вскоре и Лора как-то узнала о наших отношениях — ее ярость была беспредельной. Но, нужно отдать моей Семье должное — они не были столь категоричны, как Эдгар, и скрепя сердце примирились со всем …
