— Главное, чтобы они не получили серьезных травм. Люди в шоке могут действовать необдуманно и нерационально, даже навредить себе могут, если на то пошло. Кроме того, тогда организм быстро теряет силы и хуже переносит лишения. А в остальном настоящих мужчин подобные испытания делают только сильнее, не физически, сильнее духом.
— Только бы ты оказалась права, — вздохнула подруга.
— Не переживай так сильно, все будет хорошо.
— Очень надеюсь, — несмотря на эти оптимистичные слова, Ирина тяжко вздохнула, — посмотрим еще что-нибудь? Пожалуйста, Жень, что угодно, лишь бы не накручивать себя, перебирая мысли, одна безысходнее другой.
— Конечно, включай, о чем речь.
На сей раз Ира выбрала видеозапись стрима в каком-то лесу, который при ближайшем рассмотрении оказался краем кладбища с густо разросшейся растительностью. Ребята устроились на небольшом пятачке между деревьями и кустами. Развели высокий костер, поставили по его краям самодельные факелы на высоких палках. Добавили к этому всему искусственное освещение. Но картинка все равно была достаточно темной. Блогеры какое-то время привычно поболтали с подписчиками, дали пояснения к своему прошлому видео. Похоже, что у некоторых зрителей возник ряд вопросов, которые они задавали в комментариях и прямо в ленте. Парни читали пожелания и передавали приветы всем, кто об этом просил, и так далее. Потом, снова по традиции, собрались провести сеанс ЭГФ. Только сегодня решили не уповать на ответ случайного собеседника, а вызвать заклинанием дух убитой девушки, которую похоронили где-то поблизости. То есть место для стрима было выбрано не просто так, а с определенной целью.
Когда в эфире прозвучала эта информация, я скосила взгляд в сторону Ирины. И честно говоря, ждала от нее какого-то комментария. Например, что это наказуемо и недопустимо и все в то же духе. Но девушка сдержалась и промолчала. Все ее внимание сосредоточилось на действии, которое происходило на экране.
Макс тем временем прочел какой-то заговор или провел ритуал, было не совсем понятно, потому что парни убрали звук на этом моменте. Потом они включили аппаратуру и стали звать погибшую девушку по имени и спрашивать, готова ли она с ними поговорить. Какое-то время ничего не происходило. Потом аппаратура выдала несколько невнятных звуков, среди которых с трудом можно было разобрать вопрос:
— Кто вы такие? И что вам нужно?
— Мы хотим просто поговорить, — ответил Макс.
— Зачем? Зачем звали? — Создавалось впечатление, что собеседница недовольна тем, что ее потревожили. Потом раздалось нечеткое: — Мне тяжело.
— Тяжело вспоминать? Или тяжело приходить на наш зов? — спросил Макс.
— И то и другое, — был краткий ответ.
— Мы просто хотим знать, кто напал на тебя в тот вечер? Кто тебя убил?
— Зачем?
После этого вопроса, казалось, Макс слегка растерялся и на несколько секунд замолчал.
— Ты не знаешь, кто это был? — наконец спросил он.
— Знаю.
— Ты не хочешь, чтобы он был наказан?
— Мне все равно. Его накажет бог, не вы, — отвечал голос. Возможно, благодаря преобразователю слова звучали равнодушно, без интонации. Получалось безлико, и это производило неизгладимое впечатление на зрителей.
— А что будет с тобой?
— Я здесь пребываю в покое.
— И как тебе там?
— Очень скучно. Но на земле мне тяжело.
— А «покой» это что? Это рай?
— Рай не для всех, нельзя грешить, — был ответ.
— И что будет дальше?
— Я снова вернусь на землю в теле ребенка. Скоро. Больше не надо вопросов, и не зовите, это тяжело, — послышался вздох.
После чего отвечать на вопросы ребят «сущность» не пожелала.
— Теория реинкарнации душ? — усмехнулась я. — Что ж, это интересно.
— И перекликается с моим мировоззрением, как тебе известно, — кивнула Ирина.
— Но, насколько мне известно, она не признается нашей церковью?
— А также католичеством, мусульманством и некоторыми другими религиями. Но должна тебе сообщить, что до Третьего Вселенского собора наша церковь официально признавала идею реинкарнации.
— Правда? А потом было решено, что людям не стоит знать, что у них есть уйма попыток? Иначе в этой жизни, здесь и сейчас, никто не станет работать над собой?
— Вот ты смеешься, а на самом деле абсолютно права.
— Ты это серьезно?
— Да, разумеется. Я не устаю повторять, что у тебя очень хорошо развита интуиция. Именно поэтому ты так часто оказываешься права, более того, попадаешь обычно прямо в яблочко. Даже когда тебе кажется, что шутишь.
— Тогда верь мне. Мы скоро найдем ребят, живыми, верь и не нервничай.
— Хорошо, как скажешь.
* * *
Некоторое время мы ехали в полном молчании. На улице начинало темнеть — немного раньше обычного, наверное, потому, что снова стал накрапывать дождик. Уставшая Ирина задремала под мягкий ход машины, шелест шин и шорох дождя за окном. Я старалась не шуметь, чтобы лишний раз не тревожить сон подруги.
Через некоторое время я стала испытывать затруднения с навигацией. Тот поселок, где находился искомый дом, был слишком мал. Его даже вернее было назвать хутором. И обозначений на карте или знаков на дороге, разумеется, не было. Оставалось лишь спросить дорогу у кого-то из местных жителей. Только где их искать в такую пору и в такую погоду?
К счастью, мне снова повезло. Проехав вперед еще метров четыреста, я заметила остановку, возле которой стояли несколько человек в ожидании транспорта. Там были старушка, двое молодых парней, юная девушка и молодая женщина с ребенком лет пяти. Я остановилась, вышла из машины и спросила дорогу.
— Добрый день, — обратилась я ко всем сразу, — мне необходима помощь.
— Чем же тебе помочь, девонька? — спросила старушка, потом прищурила глаза и добавила: — Гляжу, вы с подругой не местные.
— Да, мы ищем заброшенный дом, он построен на части фундамента старого поместья и находится в небольшой деревеньке.
— Какая там деревенька? — усмехнулась старушка. — Хуторок в десять домов. Да и те заняты все больше летом, а зимой там и вовсе никого не остается. Лишь ветер шумит вокруг, деревья качаются, да волки воют.
— Но вы знаете, в каком направлении нужно ехать?
— Нам-то всем прямо, тут автобус ходит. А ты сворачивай вон на ту грунтовку, по левой стороне, — махнула она рукой, — а потом все время по ней вперед, не ошибешься. Только сильно не гони, там дорога плохонькая, и уже почти совсем стемнело, так что, если ни в одном из домов свет не горит, немудрено и проскочить, дорога-то там проездная, на Васильевку идет.
— Если позволите, — подала голос молодая женщина, — я могу показать и дорогу, и тот дом. Если вы подвезете нас с дочерью до хутора.
