До уровня Штыка я вряд ли стану развиваться, всё же гораздо проще спустить курок. Для него это фетиш, занимается с раннего детства, как только первый раз нож в руки взял. Мне его ни в жизнь не догнать, с таким-то богатым опытом. Хотя, мало ли на свете историй, когда ученик превзошёл своего учителя, вот только там всегда ученик оказывался ещё большим фанатом. Но, несмотря на мою неуклюжесть, через три дня я уже всаживал нож в древесину девять из десяти раз. С прицелом, конечно, беда, но как сказал Штык, это вопрос времени и усердных тренировок.
К тому моменту Ольга уже свободно передвигалась и взяла на себя всё хозяйство. Потому мы без зазрения совести большую часть времени проводили в занятиях. На охоту Штык уходил раз в два дня, да и то ненадолго, чтоб проверить ловушки и собрать дичь. В общем-то, больше чем нужно он никогда не брал, а если удавалось поймать сверх необходимого, то попросту отпускал добычу. Благо все его уловки не приносили зверям совершенно никакого вреда, так как были основаны на петельках, да самодельных клетках.
Эту науку я так же впитывал, словно губка, потому как она напрямую связана с выживанием. Жаль только, даваться она мне не очень хотела, собственно, как и метание. Однако хорошее, регулярное питание и интенсивные, ежедневные тренировки быстро вернули меня в форму. Физическую, конечно, морально я всё также пребывал в постоянном самокопании. Иногда вскакивал от кошмаров по ночам и долгое время всматривался в темноту, гоняя всякую чушь в голове.
Тем не менее жизнь продолжалась, а в ней, как известно, всегда найдётся место случайным событиям. Так, в одно утро, когда мы со Штыком, как обычно, метали ножи, в лесу эхом разлетелся выстрел. Егерь мгновенно повёл носом, закончил тренировку и заставил Ольгу загасить печь, а самой запереться внутри. Ну и, естественно, открывать только по условному сигналу, даже обрез ей для обороны оставил.
За нарушителем спокойствия мы отправились вместе и минут через двадцать, безошибочно выбрались к месту преступления. Всё оказалось до смешного просто. Естественно, что открывать стрельбу посреди белого дня в лесу можно только в двух случаях — охота или нападение человека на себе подобного. Мы нарвались на первый.
Какой-то мужик завалил здоровенного лося и сейчас, лихо орудуя ножом, разделывал его на части, чтобы было удобно сложить в специальную тележку и перевезти. Само собой, вот так просто, как раньше, к вооруженному человеку не подойти, а потому первым делом я взял его на прицел, как, собственно, и Штык, и только после этого мы оба выбрались на поляну.
— Руки в гору, медленно, — тихо скомандовал егерь, а мужик, разумеется, исполнил. — А теперь повернись.
— Да вы чё, мужики? — пробормотал тот, но как только повернулся к нам лицом, тут же расслабился и даже руки опустил.
Впрочем, Штык тоже ухмыльнулся и поставил «Сайгу» на предохранитель, после чего повесил винтовку на плечо. Я, в отличие от него, такой уверенности не испытывал, потому продолжал держать незнакомца на прицеле.
— Расслабься, это Конь, местный браконьер.
— И ничего не браконьер, всё по закону было. Я ж тебе с путёвкой на руках попался.
— В заповеднике?
— Да откуда мне знать, лес и лес, случайно забрёл.
— Конь, ты дурака-то не включай. За то дело ты уже давно отсидел и, надеюсь, всё понял, да и мы сейчас не в суде.
— Аха-ха-ха, — действительно, словно мерин заржал тот, полностью оголив верхнюю десну.
Как-то сразу, без лишних вопросов стала понятна кличка, хотя по первому взгляду они возникли.
— Ну чё, начальник, предъявлять будешь?
— Нет, — спокойно покачал головой Штык. — Не перед кем больше отчитываться.
— Что есть, то есть, — ухмыльнулся тот. — Ты тогда своему напарнику скажи, чтоб он ствол убрал, а то неуютно как-то.
— Ногу давай, — кивнул я подбородком в сторону добычи.
— Не-а, не думаю, — отказался тот. — Это не для меня, если без ноги привезу, с меня же и спросят.
— Куда привезёшь? — приподнял бровь Штык. — У вас что, поселение какое?
— Да, в Елатьме обосновались, там, почитай, цельную крепость выстроили.
— И что, злых нет?
— Ну как нет, бывают, но у нас всё хитро устроено, ультрафиолет по всем стенам, от военных патроны с серебром. Там сейчас у них основной опорный пункт на всю область, река опять же рядом. Ну вот и организовали нас, по талантам, тех, кто к службе не годен.
— Врёшь, поди? В Рязани сколько военных частей было, никому не помогло, — высказал недоверие я.
— Ну, так там люди не совсем готовы были.
— А сейчас, значит, умные стали? — поддержал меня Штык.
— Да какое там, — отмахнулся Конь. — С военных разве ума дождёшься? Но в плане обороны, конечно, всё очень сильно изменилось. Нас «Москиты» уже дважды брать пытались…
— Ну и? — не выдержал хитрой паузы егерь.
— Чё и, отсосали, разумеется. Не кровь, если ты не понял, — для ясности Конь даже за мошонку себя подержал. — Да чё я вам рассказываю, айда со мной, таких людей, как ты, Штык, в промысловиках с руками оторвут, может, даже над артелью шефствовать поставят.
— А ты чего один, если у вас там всё так серьёзно?
— Да ну, не люблю подчиняться, ты же знаешь. Вот сейчас тушу сдам и всё серебро моё, а так делиться бы пришлось. Хотя с тобой я бы в радость сработался.
— Нет, не моё это, — отказался Штык.
* * *
Вот, собственно, так я и оказался здесь. Мой учитель и Ольга остались жить в землянке. Егерь напрочь отказался покидать угодья, сказал: «Мне здесь выжить в разы проще». А я вот не смог, каждый раз смотрел на Ольгу и вспоминал то, что произошло. В итоге я принял решение и отправился в Елатьму. Наверное, нужно было сделать это сразу, как предлагал Конь, но в тот момент я хотел остаться. Теперь уже нет смысла жалеть, да и неплохо всё вышло, вон, мотоцикл починил.
Да, наверное, сейчас заскочу в пару мест и двинусь в эту чудо-крепость, что уже дважды смогла отбить нападение уродов. Такие места сейчас на вес серебра, наверняка всех выживших по округе под своей крышей собрали. Ну а где люди, там всегда найдётся работа, в конце концов, вступлю в ряды доблестной армии. Надеюсь, вопрос с моим арестом давно иссяк. Стрёмно, конечно, но всю жизнь бегать не получится, не те времена сейчас, одиночки долго не живут. Выходит, разницы никакой, что так, что эдак подыхать, но в куче шансов выжить гораздо больше.
Не знаю, почему одним из этих мест я выбрал дом старого друга. Может быть, то же чувство вины, от которого хотелось избавиться. Да, за их смерть я как бы и не в ответе, они сами потащили меня на этот чёртов день молодёжи. Но ведь я сбежал, бросил их там с Настей и понятия не имею, что с ними случилось в дальнейшем. Выходит, что попрощаться с ними еду, вот таким вот образом прощения попросить.
Треск мотора эхом отражался от стен и в наступившей тишине, казалось, разлетался на весь город. Но пока на дворе день, бояться особо нечего, разве что людей, вот только их тоже здесь что-то не видно. Странно всё это, ведь город всего в тридцати километрах от Елатьмы, за это время его уже давно пора бы очистить от полезных вещей. Впрочем, в продуктовых магазинах полки как раз пустые, а до остального, наверное, пока руки не дошли. Ну да ладно, не мне такие решения принимать, как я понимаю, там уже организовали какое-никакое руководство.
