Подошла первая пара.
Мужчина был напряжен, а женщина откровенно тряслась от страха.
Короткая формула клятвы, которую повторили оба. Обмен кровью. А вот после этого предстояло самое главное — дать избраннице частицу Хаоса. Мужчина крепко зажал ее разрезанную ладонь в своей и быстро опустил их руки в чашу. Она согнулась пополам и закричала, но все уже было окончено. Мужчина унес ее оттуда на руках.
Но оставалось еще две пары, и понятно, что после такого начала не все прошло гладко. Конечно, женщины боялись и плакали. В конце концов ритуал прошли все три пары. После этого Энгвард приказал разомкнуть кольцо. Чаша медленно опустела.
Теперь поздравить их. Все. Дальше предстояла консумация брака, это его не касалось.
Энгвард шел к себе, понимая, что не хочет так.
И не потащит эту дерзкую гордячку мейру к чаше только ради того, чтобы получить ее тепло. Он сделает по-другому. Как? Этого он пока не знал. И было еще это условие от мальчишки Олафа.
Сейчас он просто отмел все эти мысли.
Он шел к ней, потому что он мужчина, а она женщина.
* * *
Когда Энгвард вернулся, была уже глубокая ночь. И хотя он сказал ей, чтобы не ждала, все равно окинул жадным взглядом комнату. Но ее там не было. Значит, в спальне, он непроизвольно облизал губы и медленно прошел туда, стараясь не шуметь.
Однако в спальне ее тоже не было. Где?
Быстро пошел в ванную, и вдруг заметил ее. Упрямая гордячка спала на стульях, составленных в ряд у стены. Он остановился над ней, сложив руки на груди, потом осторожно поднял и понес в спальню.
В его руках она казалась хрупкой, почти невесомой. Темные волосы падали назад густой волной, оттягивали голову, открывая взгляду шею и лицо. Сейчас она спала, и он мог рассмотреть беспрепятственно. У нее тонкая и нежная, чуть тронутая румянцем кожа. Впрочем, кожу он заметил еще раньше, в ванной.
А теперь он положил ее на свою постель.
И тут она открыла глаза и мгновенно напряглась, уставившись на него, а он замер.
* * *
Ситуация была глупой.
Она должна была проснуться при первом же признаке опасности, установку себе ставила. Теперь опасность была прямо над ней. Мужчина смотрел на нее и не думал убирать руки. Наоборот, поудобнее пристроил свои большие ладони по обе стороны от нее.
А Эва смотрела на него и с досадой думала, что дать Стражу между рогов или между ног — не тот случай. Она сама проморгала нападение. Сейчас оставались только переговоры. И тут он прищурился насмешливо и спросил:
— В чем дело, мейра? Страшно?
И подвинулся к ней ближе.
Очень хотелось его послать, но это могло его спровоцировать. К тому же от его большого горячего тела шел жар, а Эва вдруг обнаружила, что замерзла. И потому она не стала дергаться, ибо, как советовал в таких случаях мейр Герард, в бою надо использовать любую возможность, которую дает тебе враг.
Она решила свернуть скользкую тему, пока Страж не перешел к более активным действиям. Откинулась назад и холодно спросила:
— Ты, кажется, говорил, что не придешь этой ночью.
— М? — уставился он на нее, склонив голову набок. — А тебе какая разница? Ревнуешь, мейра?
— Мне безразлично, — припечатала она, разозлившись вдвойне, потому что в чем-то он был прав. — И будь любезен, подвинься, мне надо встать.
Но пытаться сдвинуть его было бесполезно. Он еще некоторое время с интересом ее разглядывал, потом провел по щеке костяшками пальцев и протянул:
— Ревнуешь.
Какого черта?! Она и не думала его ревновать. Много чести! Пусть где хочет, там и торчит по ночам.
— Размечтался! — фыркнула она, пытаясь вывернуться.
А он неожиданно засмеялся, откидывая голову назад, и легко встал. Но теперь ситуация стала еще глупее.
Своей невольно реакцией на его подначку она выдала, что ей небезразлично, где он и чем занят. И что? Теперь этот мужлан решит, что она сошла с ума и начала по нему сохнуть? Только не это. А вид у Стража был самодовольный до крайности. Так и хотелось подпортить ему настроение, но Эва принципиально молчала. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом он стал обходить кровать, как хищник добычу.
Внезапно повисло напряжение. Очень остро в тот момент ощущалось, что он мужчина, а она женщина. Они одни здесь, и ночь.
И неизвестно, во что бы это вылилось, но тут опять раздался тот скрежещущий звук. Мужчина оглянулся на дверь и замер в напряженной позе.
— Что? — вскинулась Эва.
Он не ответил, только бросил на нее нечитаемый взгляд и сразу направился к выходу. А у нее сердце подскочило к горлу. Сейчас было уже другое и не имело отношения к ее досаде или ущемленной гордости. Эва прекрасно помнила, в каком состоянии он вернулся в прошлый раз.
— Куда ты?! — крикнула она. — Что-то случилось опять?
— Ложись спать, — проговорил Страж, идя к дверям.
— Сними с меня цепь! Я боевой маг и могла бы… Помочь.
Но дверь уже захлопнулась за ним. И даже провернулся ключ. Еще некоторое время Эва, доходя от злости, сидела на кровати. Для ее деятельной натуры такое сидение в четырех стенах было невыносимо!
— Упертый придурок, — проворчала она.
Потом она откинулась на подушку, повела плечами и закрыла глаза.
* * *
В этот раз у Разлома собрались многие из братьев. Жидкая субстанция, заполнявшая его, «дышала», поднимаясь на месте небольшими волнами, однако серьезных возмущений не было. От Разлома тянуло холодом, но это обычное состояние, ничего из ряда вон выходящего. Но был сигнал.
— Давно так? — спросил Энгвард, подходя и всматриваясь в маслянистую поверхность, отливавшую серебром.
— Не имею понятия, — Бейл покачал головой. — Гоя спроси. Он был тут первым.
— Откуда я знаю, когда я пришел, все уже было так! — буркнул тот, вскидывая руку.
И вдруг, словно опомнившись, зажал кулак. Но Энгвард успел заметить на его ладони широкий порез. В это время подошел старейший из стражей, Озран, постоял у кромки, глядя в Разлом, и спросил у Гойрана:
— Ты чего здесь? Почему не со своей малышкой?
— Та… — отмахнулся тот. — Спит она.
Не понравился Энгварду его тон.
— Ты аккуратнее, понял? А то высосешь до дна.
— А если и так? — осклабился Гойран. — Схожу за новой, только и всего. Что, другим можно, а мне нельзя? Вон, у него трое!
Потом вообще махнул рукой и ушел.
— Странный он в последнее время, — проговорил Озран, глядя ему вслед. — С того момента, как вы вернулись из Ангиара, сам не свой. Может, первая, потому?
