14. Я сплю, расставив ноги в стороны.
15. Прямой человек.
16. Не люблю, когда при разговоре мне не смотрят в глаза.
17. Люблю драться.
18. Обожаю рыбу и красное вино.
19. Мясо не ем.
20. Не люблю разговаривать по телефону.
21. Люблю СМС.
22. Если никого не жду, то не открываю дверь на звонок.
23. Очень упрямая.
24. Иногда слишком жесткая, но быстро оттаиваю.
25. Не люблю тиканье часов и наручные часы.
26. Люблю страсть.
27. Мне нужно очень много времени бывать одной.
28. Ленивая.
29. Хлопаю дверьми и собираю вещи (в порывах).
30. Не удивлюсь предательству.
31. Удивлюсь умению врать с чистыми глазами.
32. Не даю советы.
33. Не люблю, когда мне говорит «ты» незнакомый человек.
34. Не выношу жару.
35. Люблю ветер, ночной пляж, воду и набережные.
36. Меня раздражают сюси-пуси.
37. Повышенная чувственность.
38. Жалею деньги на одежду, косметику.
39. Не жалею на книги и билеты на что-то стоящее.
40. Люблю браслеты.
41. Редко дружу с девушками.
42. Мне нравятся дерзкие, решительные, молчаливые мужчины, которые два раза не повторяют.
43. Ни о чем не жалею.
44. Меня хотели назвать Иванной, Земфирой, но папа сказал назвать Женей.
45. Даже когда я чувствую, что продолжения любви не будет, в тот момент, когда я это осознаю, – я счастлива.
46. Быстро забываю плохое.
47. Когда-то я училась играть на гитаре и на барабанах – хотелось бы продолжить.
48. Слуха у меня нет.
49. Большое значение для меня имеют запахи.
50. Иногда плачу от счастья.
Интересно, у нее есть друзья и знакомые с этой планеты? Иногда она и впрямь меня пугала. Ей очень трудно говорить о простых вещах. Например, что надо купить носки или хлеб. Когда я однажды надевал при ней носки, она спросила:
– Ты что? Вот так вот можешь передо мной носки надевать? Переодеваться?
Я тогда отшутился, но мне стало не по себе. Первое время она даже не могла при мне готовить. Она считала, что еще недостаточно готова для этого. Как будто я узнаю о ней что-то запретное, если увижу, как она покупает туалетную бумагу или готовит. В итоге мы решили готовить вместе, и только потом она научилась готовить при мне. Еще Жене нравился мой кадык. Когда я говорил, она могла долго смотреть на него, и мне понадобилась неделя, чтобы к этому привыкнуть. Сначала мне казалось, что со мной что-то не в порядке, но потом я понял, что она смотрит на кадык. Когда она увидела первый раз, как я ем, у нее было такое лицо, как будто ей показали, что небо отодвигается, а за ним – другой мир.
Я лежал на белом диване и ловил запах чьих-то сигарет в окне. Лежал и думал о Жене. Я понял, что мне нравится ее имя. Оно какое-то сильное. А мне нравились девушки с мужскими именами.
Маман заметила, что я стал чаще мыть башку. Да и вообще одеваться стал лучше. Она хотела выпытать, в чем дело, у Макса, но я сказал ему пока не говорить. Я всё еще помню свою прошлую любовь. Ее звали Полина. Это была настоящая война двух женщин. Ну, вы представьте. Выращиваешь свой огурчик всю жизнь, вот он уже созрел. Стал самым красивым на грядке. Ты уже думаешь, как сорвешь его и как будет вкусно. Намыл других овощей для салата, а потом приходит молодая садовница-стрекоза, которая всё лето пропела, и срывает его. И откусывает так смачно, что по рукам и подбородку сок течет. Так и моя маман. Когда мы стали с Полин встречаться и я решил их познакомить, она стала сама не своя. Даже в телефон мой лазила и ноутбук. Расстались мы с Полин по своим причинам, но мама там тоже роль сыграла. Поэтому теперь я не хотел торопиться. Кто знает, получится ли у нас что-то с Женей, а мама заранее будет нервничать. Пусть думает, что я бобыль.
Тут Нателл, правда, была на моей стороне. Я даже как-то слышал их разговор. Кенгуриха говорила: «Софи, ты же растила мальчика не для себя, у него своя жизнь. Не будь эгоисткой». Но у мамы была настоящая истерика. Нателл, наверное, целую копилку мыслей набрала в свою консультацию и потом рассказывала другим пациенткам про мою маму как про отрицательный пример. Если бы тогда не Нателл, я бы реально шизанулся. Полина как-то пыталась наладить контакт, но это было бесполезно. Сейчас у мамы другой бзик. Она насмотрелась какого-то сериала про ложь и проверяет на мне приемчики главного героя. То я бровью не так повел, то шею погладил. Это просто невозможно. Я понял, почему мама с Нателл так сдружились. Мама очень впечатлительная, как суслик на дороге, а Нателл нужны почитатели ее теорий. Вообще, они друг друга стоят.
Я заснул на диване, но проснулся от того, что пришла Нателл. И вот тут уже меня ждала ее новая гениальная идея. Ее бы энергию – да на благое дело. Она притащила коврики для йоги и сказала маман, что теперь они будут заниматься. Если моя мама в растянутой майке с Симпсонами мне с трудом представлялась в какой-нибудь асане, то эта кенгуриха и на коврик-то не поместилась бы. Не то что распластаться на шпагат. Это она так похудеть хотела. Я не выдержал и сказал, что надо меньше жрать. Нателл сделала вид, что не заметила, и предложила мне к ним присоединиться.
Сколько загонов уже было у этой Нателл! В прошлый раз страдал велосипед. Теперь на мамином катаюсь я, потому что это быстро прошло. Потом были ролики. Тут мамин размер мне не подошел, и я купил свои. Как ни странно, маман против нового тренда Нателл не возражала. Они включили какое-то йога-видео и принялись махать конечностями. Всё это напоминало картины Дали. Конечно, спать в таких условиях я не мог.
– Раз уж ты взялась за йогу, мам, – начал я, когда Нателл наконец-то ушла, – то давай заканчивай с поеданием майонеза.
У мамы настоящая майонезомания. Она может есть майонез с чем угодно. Даже с печеньем, и иногда на яблоки намазывает, а меня от одного запаха тошнит. И еще хочет похудеть с помощью йоги.
– Я буду отбирать у тебя майонез, слышишь?
Она только посмеялась и налила мартини.
– И с этим тоже завязывай, ладно?
– Саш, не читай мне нотации.
Мне иногда казалось, что от алкоголя у мамы крыша едет. Она, например, могла забыть, что ей сегодня надо на работу. И собиралась туда только тогда, когда ей звонили из редакции.
Во времена Полин у нее по ночам стали происходить какие-то приступы. Она как будто задыхалась. Вскакивала и начинала хватать воздух. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Нателл сказала, что это панические атаки, и провела с мамой несколько сеансов. Потом она мне рассказала, что мама боялась, что я с Полин куда-нибудь уеду и ее брошу. Но когда-то это же должно произойти. В смысле, не брошу, но буду жить отдельно. А так – когда у нас с Полин всё кончилось, я вернулся к матери, как мячик йо-йо.
