– Сказать мне что?
– Вы будете посредницей между моей фирмой и вашим дядей.
О такой перспективе я и мечтать не смела. Дядя Джонни выслушал мои сетования на жизнь без цели. Но предложить мне такое… и уговорить Эллиса Фаржа… Я пришла в восторг от возможности поработать с таким прославленным архитектором, как мистер Фарж. Поделиться с ним своими идеями. А, может, и спроектировать дизайн нескольких помещений для здания дяди. «Остуди свой пыл! – одернула себя я. – Ты слишком опережаешь события!»
– Я так сильно вас обескуражил? Вы можете отказаться, хотя я надеялся…
– Конечно же я соглашусь! – выпалила я. – Нужно быть сумасшедшей, чтобы отказаться.
– Либо сумасшедшей, чтобы согласиться.
– Я столькому смогу научиться! – Мой собеседник явно испытал неловкость. – Я сказала глупость? – моргнула я.
– Маленькую, – поддразнил меня, расслабившись, Фарж. – Рад, что вам понравилась эта идея. Я боялся, что вы сочтете для себя неприемлемым приходить в мою контору. Одинокая женщина, и все такое…
– Времена изменились, мистер Фарж, – заявила я в духе Голди, понимая, что это Сан-Франциско и в этом городе все иначе в сравнении с тем, с чем я сталкивалась раньше. Почему бы этим словам не быть правдой?
Мистер Фарж подал мне бокал и поднял свой:
– За новые возможности!
– За перспективы! – добавила я и бодро пригубила вино, которое оказалось слабым и кислым. – Какое интересное место!
В тусклом зале ресторана глаза Фаржа стали черными; газовые светильники отбрасывали блики на его острые скулы и нос и путались в волосах, зачесанных с высокого лба назад. Он наклонился и понизил голос:
– Я тут навел о вас справки, мисс Кимбл. Признаю, я очень любопытный. Вы из Нью-Йорка?
Стиснув бокал, я кивнула:
– Да, из Бруклина, если быть точной. Моя матушка умерла, и тетя Флоренс пригласила меня в Сан-Франциско.
– А ваш отец?
У меня уже выработалась привычка отводить взгляд – чтобы смягчить правду. «Мой отец из нью-йоркской элиты, член Клуба четырехсот. Нет, я не могу вам назвать его имя. Это тайна». Эти слова пришли мне на ум и сейчас. Однако то, как мистер Фарж смотрел на меня, то, как он слушал, как будто все, что я говорила, было для него очень важно, удержало меня от их повторения. В Нью-Йорке подобные истории были для меня способом защититься. Но здесь, в Сан-Франциско, они уже не играли никакой роли. Теперь я была Салливан. И правда не могла мне навредить.
– Я ничего не знаю об отце, – честно сказала я. – Он бросил матушку, когда она еще ждала моего появления на свет. Я не знаю даже его имени.
– Любовная интрижка? – предположил Фарж.
– Тайна ушла в могилу вместе с матушкой. Насколько мне известно, Салливаны – мои единственные родственники.
– Как странно видеть тебя здесь с женщиной, Фарж! – воскликнул подошедший к нашему столику мужчина.
Эллис Фарж скривил лицо:
– Знакомьтесь: Гелетт Эдиссон, мисс Мэй Кимбл. Мисс Кимбл, перед вами одно из самых отвратительных существ в мире. Художественный критик. Пожалуйста, не позвольте его идиотизму ослепить ваши глаза настолько, чтобы они не заметили его немногочисленные достоинства.
Два стула за нашим столиком пустовали, и Гелетт Эдиссон, усмехнувшись, без приглашения уселся на один из них. Он был невысокого роста, полноватый, с округлым блестящим лбом и редеющими волосами, причесанными столь же аккуратно, как и его усы.
– Мисс Кимбл, я в восхищении. Хотя, по правде говоря, пребываю в недоумении, почему вы соблаговолили составить компанию этому человеку. Где ты познакомился с этим очаровательным созданием, Фарж? В Дель-Монте, где богачи укорачивают свою жизнь, купаясь нагими в океане или танцуя при свете луны?
– Что-то в этом роде, – произнес мистер Фарж.
– Продолжай, мой друг. Если ты мне скажешь, что высшим кастам неведомы языческие обряды, я буду крайне разочарован.
– Они поклоняются маленькому белому шарику, который они с помощью длинных палок пытаются забросить в очень маленькие дыры.
– Звучит заманчиво. – Эддисон взял бокал Фаржа, глотнул вина и выкрикнул: – Лароса! Моя дражайшая Блайт! Фарж привел к нам новенькую!
Мистер Фарж вздохнул:
– Надежда на уединение здесь была ложной. Приношу вам свои извинения, мисс Кимбл.
Взгляды людей, которых окликнул мистер Эддисон, дружно устремились в нашу сторону. В руках у всех мужчин были бокалы, наполовину наполненные вином. А вот женщина в строгом прогулочном костюме черного цвета и в маленькой черной шляпке, угнездившейся на холмике из темных блестящих волос, держала чашечку с кофе. Гелетт Эдиссон вскочил на ноги, переставил стулья и сдвинул стол, за которым они сидели, с нашим столом. При этом никто в ресторане даже не обернулся. По-видимому, в этом заведении такое поведение было в порядке вещей. Попутно Эдиссон скороговоркой представлял нас. Щеголеватого молодого человека с тонким лицом, маленькими усиками и золотисто-каштановыми волосами, уложенными на голове запятой, звали Венцеслав Пайпер (все обращались к нему просто Венц). У него были красивые светлые глаза, беззаботное выражение лица и пальцы, заляпанные цветными чернилами, а работал он иллюстратором в сатирическом журнале «Оса».
– А еще он пишет жуткие стихи, – сказал мистер Эдиссон и поинтересовался: – Может, вам доводилось их читать?
– К моему большому сожалению, нет, – вежливо ответила я.
– Вы знаете стихотворение о пурпурной корове? «Я фиолетовой коровы не видал и надежды увидеть ее не питал…» – спросил Эдиссон и при моем кивке добавил: – Так вот это не он написал. Он все больше про томные луны и знойные июни…
– Слезы и слюни, – пошутил мужчина с оливковой кожей и густыми темными волосами, представленный мне как Данте Лароса. Он курил сигарету и смотрел на меня так, словно сильно удивился встрече со мной в таком месте. Отчего я невольно задалась вопросом: а не знакомили ли нас где-либо раньше? Но у Данте Ларосы было очень характерное лицо. И я бы его наверняка запомнила.
– Лароса – тоже писатель, – сказал Эддисон.
– По крайней мере, так говорят, – буркнул Эллис Фарж.
– Я же извинился, Фарж, – сказал Лароса. – Я всего лишь процитировал Рэдиссона на открытии. А что я должен был сделать? Высосать что-то из пальца?
– А разве ты не этим занимаешься?
Я почувствовала, как Лароса ощетинился, но Эдиссон тут же вмешался:
– Ладно вам, парни. Лароса пишет для «Вестника», мисс Кимбл. Будьте при нем осторожны, а то наутро станете героиней светских сплетен.
Лароса состроил гримасу:
– Мне хватает болтовни о светском обществе и на работе. Мы хотя бы здесь можем об этом не говорить?
– Подождите… это вы – автор колонки о светской жизни в «Вестнике»? – спросила я.
