Почувствовав укол боли, я поднимаю телефон, чтобы проверить, нет ли от нее сообщений. Ничего. я все еще на нее злюсь, но начинаю беспокоиться, что на этом наше общение прекратится.
Не удивительно, что без настоящего близкого друга Анна, судя по дневникам, никому не раскрылась, по крайней мере в Нью-Йорке. Может, так менее больно – ничего не ожидать после стольких потерь, но ей наверняка было очень одиноко. Анна не могла никому довериться, кроме дневников. Понятно, почему она их так хранила.
14 декабря
Ну и ночка! Все в тумане. Повезло, что я пишу это на своей кровати, а не в полицейском участке Нью-Йорка.
Если все опишу, может, ты поможешь мне разобраться.
После ужина отправились в «Чамлис» с Алисой, Джеем и Дики. Джей и Алиса наклюкались и снова поругались. Ему не нравится, что она со всеми заигрывает, но это не его собачье дело.
Дики предложил уехать чуть дальше от центра, когда официант вдруг закричал:
– Восемьдесят шесть!
Копы.
Хаос, все рванули к выходу. Густой дым. Женский плач. Полицейские с дубинками. Я с ужасом увидела, как один достает пистолет…
Я застыла. Комната закрутилась, у меня потемнело в глазах. К двери меня дернул Дики. Мы вывалились на улицу. Выли сирены, на тротуаре отражалось их мигание.
– Ну что, поедем на такси? – сказал он и потянул меня к машине.
С нами попытался сесть какой-то мужчина, но Дики помахал деньгами перед лицом таксиста, и – врум! – мы поехали.
– Алиса и Джей? – спросила я, пытаясь восстановить дыхание. – У них все будет хорошо?
Всем моим клеточкам хотелось бить тревогу, но Дики был спокоен как удав.
– У них все супер, – сказал он.
Мы поднялись вдоль Гудзона, повернули на Четырнадцатую, затем на Пятую; я все пыталась успокоить сердце.
Дики на заднем сиденье обнял меня за плечо. Придвинув меня еще ближе, он улыбнулся.
– Ну наконец-то Анна из Иллинойса увидела настоящую жизнь.
Я выдавила из себя дрожащий смешок:
– Я могла бы и без этого обойтись.
– Впечатлений на всю жизнь хватит? – улыбнулся он.
Еще один вымученный смешок.
– Можно и так сказать.
Он оглядел меня, прикрыв один глаз.
– Ты сделала каре.
Мое сердцебиение вернулось в нормальный ритм, я сказала, что да, на прошлой неделе. Ему нравится?
– Не очень, – сказал он и, видимо, по моему лицу решил, что я недовольна ответом, поэтому рассмеялся: – Просто мне больше нравилось, когда было не как у других девушек.
Он сидел так близко, что я чувствовала запах виски в его желудке. Мы подъезжали к Мэдисон-сквер. Он сжал мою коленку. Под искусственным освещением я наблюдала, как его рука поднимается по ноге все выше. И выше.
– Ты не такая, как другие девушки, правда? – спросил он.
Такси повернуло; меня чуть не вывернуло наружу. Рука Дики добралась до края моей юбки.
– Наличными или чеком? – спросил он.
– Не понимаю, о чем ты… – начала было я, но Дики не дал мне продолжить, он прижал к моим губам свои, холодные и мокрые, как у рыбы.
– Дики!
Пощечина удивила его не меньше моего. Таксист бросил:
– Все нормально, мисс?
Дики покраснел и усмехнулся.
– Анна Хас-уэлл, – растянул он фамилию, будто читая стишок, – из Лейк-Блаффа, Иллинойс. – Его зубы сияли, как заостренные жемчужины. – Ведешь себя невежливо, тебе не кажется?
– Невежливо?
До отеля оставался всего квартал, но я сказала таксисту притормозить. Он бросил взгляд на Дики в зеркало заднего вида и нажал на тормоз. Звук захлопнутой двери раздался посреди пустой улицы.
В темном такси светлое лицо Дики казалось призрачным.
– Даже не поблагодаришь меня? – спросил он.
– За что?
Алкоголь, кислый и обжигающий, подступил к горлу.
– За то, что спас тебя от копов, принцесса. Знаешь, может, в… Иллинойсе… ты и ничего, но в Нью-Йорке без нас ты никто.
Сердце билось как барабан.
– Спасибо, – сказала я сквозь зубы, моментально протрезвев. – За то, что спас меня.
– К вашим услугам. – Он сделал вид, что снимает шляпу, и махнул таксисту ехать дальше.
Энтони встретил меня у входа в лобби.
– Все нормально, мисс Хасуэлл? – спросил он, придерживая дверь.
Вид у меня, должно быть, был паршивый. Я ответила, что все нормально. Просто супер.
Мой первый поцелуй. Что с этим делать? Наверно, сегодня уже ничего. Завтра выпью аспирин и хорошо поем. А теперь – спать.
Твоя Анна.
– Вот козел, – говорит Эван, переворачивая страницу.
Я улыбаюсь.
1 января, 1924
Я дура. Не просто дура, трагическая дура.
Вчера пошла встречать Новый год с половиной высшего общества Нью-Йорка к мистеру и миссис Джеймс Осгуд. Не буду тратить на это чернил – какая разница, сколько человек играло в духовом оркестре или сколько бутылок шампанского было выпито? Скажу лишь, что за несколько минут до полуночи я оказалась в компании положительно настроенных и весьма пьяных спутников.
Как это часто бывает, вскоре разговор перешел к романтическим похождениям моих знакомых. Меня мало волнует, кто побывал в чьей постели, особенно при том, что это редко связано с настоящей любовью. К тому же мне самой рассказать нечего, если не считать размытого воспоминания о неуклюжей попытке.
Возможно, у меня на лице нарисовалось смущение, потому что внезапно Бетси Винтур бросила на меня заплывший взгляд.
– Анна, только не говори, что у тебя нет красавчика-ухажера.
Я почувствовала, что краснею.
– Нет, боюсь, мне нечего рассказать.
– Что, не было даже интрижки? – напирала Алиса. – Некой неосторожности… в такси?
Бетси хихикнула. Дики, с прилизанными волосами похожий на хорька, стоял рядом с ней. Наши взгляды пересеклись, но он тут же посмотрел в другую сторону. Спокойно потягивал свой напиток, но будто с чувством вины. Что он им рассказал?
– Ну конечно нет! – воскликнул Джей Барклай, случайно выплескивая немного шампанского из бокала. – Царина ни за что не опустилась бы до такого, она же не какая-то блудница вроде вас.
