– Эвакуация! Все из здания! Отходите от стен! Все за ворота, за ворота! – Он машинально вторил себе жестами. Его крупные руки рассекали воздух.
Все кинулись в стороны.
Сам же мужчина понесся внутрь школы, за ним устремились еще несколько учителей, другие взрослые в это время уводили детей с территории.
– Покиньте это место! – крикнула Стасу одна из женщин, подскочила к нему и толкнула к воротам. – Прямо сейчас! Видите, все рушится?
Здание школы оглушила сирена, над парадной дверью и по углам здания замигали яркие сигнальные лампы, среди учеников и взрослых продолжалась суета. Кто-то звонил по телефону, вызывая МЧС, полицию и «Скорую», кто-то пятился и умудрялся снимать происходящее на камеру, кто-то писал сообщения, кто-то завороженно смотрел, как жуткий стеклянный Армагеддон охватывает здание.
Стасу, Марьяне и Роберту вместе со всеми пришлось отойти за забор.
– Как вовремя, – нахмурился Стас, наблюдая, как из здания не слишком стройными, но все же организованными рядами выходят дети.
Класс за классом они появлялись на крыльце и плотным потоком, в сопровождении бдительных учителей, шли к воротам. Минут через десять у здания собралось не меньше двухсот человек.
Стас мрачно оглядел толпу и констатировал:
– Все, тупик. Ничего мы тут не найдем.
– Я могу выдать себя за журналиста и попытаться разузнать что-нибудь, – предложила Марьяна.
– Неплохая идея, – оценил Роберт.
Среди толпы раздался детский вопль, и кто-то, не слишком хорошо выговаривая слова, произнес:
– Альбына Выторовна где-е? – Это был мальчик лет десяти, в его глазах читалась нешуточная тревога. Он схватил рядом стоящего ученика за плечо и опять пробубнил, но уже громче: – Где-е Альбына Вы-ыторовна? Там? – Его трясущийся палец указал на испачканную красной краской парадную дверь.
Тревожный призыв услышала одна из учителей. Она оглянулась на здание и крикнула:
– Там осталась Позднякова! Альбина Викторовна осталась в здании!
Услышав ее фамилию, Стас замер: он ведь читал о ней в сочинении Полины. Учитель русского языка и литературы, кажется.
– Я попробую ее найти, – сказал Стас.
– Кого? – одновременно спросили Роберт и Марьяна.
– Учительницу.
– Тебя туда не пустят, Платов. Ты в своем уме? – возмутилась Марьяна. – Сейчас приедут специальные службы. Слышишь сирены?
– Надо успеть, пока они не приехали. Эта учительница знала Полину… она знала…
Больше он объяснять ничего не стал и, лавируя в толпе, подскочил к мальчику, который первым обнаружил пропажу учительницы. Не церемонясь, обхватил его за плечи и, стараясь как можно понятнее артикулировать губами, спросил:
– Где кабинет Альбины Викторовны?
Мальчишка среагировал быстро. Он понял, зачем Стасу эта информация, выставил перед собой ладонь и показал три пальца: указательный, средний и безымянный.
– На третьем? – уточнил Стас.
Мальчишка кивнул.
Стас понесся к школе. Проскочил ворота и выложенную бетонными плитами площадку. Он почти добежал до парадной двери, когда на его пути возник тот самый пожилой мужчина, первым объявивший об эвакуации.
– Куда? А ну, назад! – гаркнул он, ухватил Стаса за плечо и, поворачивая к себе спиной, попытался оттолкнуть к забору.
– Мне надо внутрь, – пропыхтел Стас. – Там… там осталась учительница… она моя… родственница.
– Какая родственница?
– Позднякова… Альбина… – Стас вывернулся из хватки мужчины и кинулся в опустевшую школу.
В спину ему закричали несколько человек:
– Не ходи туда! Стой! Назад! Назад!
Глава 14
Кричите – или умрите
Стас ворвался в пустую школу и остановился посреди холла, бегло изучая пространство.
Гардероб был пуст, с длинной платяной штанги на крючке свисал лишь один женский плащ. Большие прямоугольные зеркала, украшающие все колонны холла, пестрели мелкими трещинами.
– Альбина Викторовна! – крикнул Стас в отделанный лепниной потолок.
Опустевшее здание отозвалось эхом.
Справа темнел коридор, его стены были завешаны альбомными листами с яркими детскими рисунками («ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ» – гласила огромная надпись над ними). В конце коридора Стас увидел то, что бегло искал глазами: ступени лестницы, ведущие на верхние этажи.
Он кинулся туда. Так быстро он не бегал даже по дорожкам вузовского стадиона.
– Альбина Викторовна!
Перескакивая ступени через одну, Стас добрался до второго этажа, потом – до третьего. Выскочил в широкий коридор и огляделся.
На подоконниках стояли цветы, стены были увешаны плакатами с гимном страны и надписями, сделанными детской рукой, аккуратно и старательно:
Тишина – не значит отсутствие.
Молчать – не значит не иметь собственного голоса.
Солнечные лучи пробивались сквозь потрескавшиеся окна и узорами ложились на устеленный коричневым линолеумом пол.
– Альбина Викторовна! Идет эвакуация! – Стас продолжал кричать, а сам осматривал двери кабинетов. – Эй! Вы здесь?
Перед глазами проносились таблички «Кабинет химии», «Кабинет биологии», «Лаборантская», «Медицинский кабинет». Наконец Стас увидел то, что искал: «Русский язык и литература». На двери уже знакомой красной краской было написано:
Кричите – или умрите.
Из кабинета донесся слабый стон, и Стас распахнул дверь.
На полу у учительского стола лежала женщина лет шестидесяти, худая, маленькая. Ее голова покоилась под стулом, руки были раскинуты в стороны, ноги согнуты в коленях.
Учительница корчилась в сильном приступе удушья.
Пряди крашеных каштановых волос выбились из прически, закрыли часть лица. В правой руке женщина комкала розовый шелковый шарф. Тыльная сторона ее ладони пестрела круглыми ранами, похожими на многочисленные укусы, кое-где на коже кровь засохла черными бугорками, но из большинства ран она сочилась, как сок из лимона, стекая по пальцам. Пол вокруг стола был испачкан кровью.
Стас подскочил к несчастной женщине, приподнял за плечи, помогая ей сесть, но ее тело забилось в конвульсиях, выгнулось и соскользнуло с его рук на пол. Ноги учительницы вытянулись в судороге, каблуки черных туфель принялись молотить по полу быстро-быстро, настолько быстро, что это казалось невозможным.
– Ро-о-о-о-о… – Она пыталась что-то сказать. – Ро-о-о-о-о…
– Я вас унесу, – выдохнул Стас в панике.
Он хотел взять учительницу на руки, но она, почувствовав его ладонь под коленями, задергалась и попыталась отползти.
