Для начала следовало отметить, что в его состав не спихивали офицеров, которых не желали видеть в армии и флоте, а, как и в случае с нижними чинами, отбирали лучших, при этом мало уделяя внимания наличию высоких покровителей и родовитости. Да и не стремились те, кто желал блистать на столичных раутах, в столь далекие края, отчего бригадам удалось обзавестись не только молодым в плане возраста, но и готовым к действиям командным составом. Учитывая же факт развертывания бригад на основе не столько охранной стражи, сколько из тех самых егерского и 1-го Уссурийского железнодорожного батальонов, что принимали самое активное участие в боевых действиях во время «Боксерского восстания», господа обер-офицеры и унтер-офицеры отличались, как изрядными знаниями, так и делавшим им честь благоразумием, не говоря уже об имеющемся у них опыте в деле ведения современного боя. Сюда же попали все те, кто еще недавно бил сперва итальянцев, а после и англичан на черном континенте. Одним словом, здесь собирали элиту, что бы там ни думали о себе гвардейцы. Соответственно и вооружать лучшие войска империи требовалось по-особенному. Заодно проверяя на деле ряд теоретических выкладок и опыт, полученный в войнах последних лет.
Пусть большая часть нижних чинов, как и обычная армейская пехота, получили в руки драгунскую винтовку Мосина, основной огневой мощью взводов являлись не они, а «операторы» ружей-пулеметов Мадсена, числящихся по одной штуке в каждом отделении. А при действии в составе роты, даже они отходили на второй план, уступая пальму первенства бойцам пулеметного взвода, имевшего на вооружении пару облегченных по сравнению с первыми моделями пулеметов системы Максима на опять же сильно облегченном станке. Да и снайперская пара роты тоже могла изрядно попортить жизнь любому противнику.
Имелись на вооружении заамурских пограничников и немецкие самозарядные карабины Маузера, созданные на базе пистолета С-96. Пусть весьма дорогие и требовательные по части смазки и ухода, эти предтечи пистолетов-пулеметов показали себя с самой лучшей стороны при столкновении с ихэтуанями в черте городов. А доработанные в соответствии с русским заказом — с более толстым и снабженным ребрами охлаждения стволом, двадцатизарядным отъемным магазином и крепким монолитным деревянным ложем, они и вовсе превратились в отличное оружие унтер- и обер-офицерского состава. Планировали ими вооружить еще и артиллеристов, но тут уже последние не оправдали надежд в плане своей пряморукости и потому все подготовленные для них карабины были отданы в пулеметные взводы, где собрались куда более толковые люди.
А вот своей полевой и, тем более, осадной артиллерии у пограничников не случилось. Впрочем, ничего особо страшного в этом не было, поскольку им на помощь в приказном порядке выделялись бригады армейской артиллерии с их 87-мм и 107-мм орудиями. Но эти части требовались лишь на случай начала правильного полевого сражения, что конкретно данным бригадам были противопоказаны. Для полевых сражений существовала многомиллионная Русская императорская армия, а вот за пограничниками оставляли право терзать силы противника по всему пути следования последнего к месту боевых действий и последующее хулиганство в его тылах. Потому на каждый батальон приходилась одна батарея горных орудий Барановского, которым в том же правильном полевом сражении опять же не было места.
Но все это были дела действительно далекого Дальнего Востока, которые, впрочем, имели немалое воздействие на ведущиеся страной экономические войны. А таковые шли с переменным успехом не только с САСШ за рынки сбыта зерна и нефти, но и с той же Германской империей, просто жаждущей ввести протекционистские пошлины для защиты своих сельхозпроизводителей, чья продукция виделась излишне дорогой на фоне русского хлеба.
Любой не изучавший историю экономики человек, мог задать вполне резонный вопрос — «Почему же о данном факте требовалось беспокоиться именно сейчас?», на что непременно получил бы от владеющего информацией человека довольно простой ответ — «Как раз в 1904 году должен был закончиться „Русско-германский торговый договор 1894 года“, что в течение 10 лет не позволял немцам душить русских торговцев зерном.». А еще более осведомленный человек мог бы поведать, что активно навязывавший русскому императору свою дружбу Вильгельм II, делал все возможное для развязывания русско-японской войны, в том числе для получения рычага давления на переговорах по новому торговому договору безрезультатно ведшихся уже свыше года. Ведь Германии для постройки грандиозного флота и содержания солидной армии требовались ничуть не меньшие средства, чем той же России или Англии. Вот только в отличие от них, немцы не располагали, ни обширными территориями, богатыми всевозможными полезными ископаемыми, ни многочисленными колониями, способными поглотить огромное количество промышленных товаров, давая взамен дешевое сырье и деньги. Но первые морские сражения закончились заметно в пользу русских, и потому немецким переговорщикам оставалось лишь сидеть и выжидать. Причем тем же самым занимался оставленный на посту Министра финансов Витте, с пеной у рта отстаивавший интересы своей империи и требовавший от противоположной стороны не только снижения пошлин на импорт зерна, но и согласования повышения этих самых пошлин на ввозимые в Россию промышленные товары, что для человека владеющего солидным пакетом акций немалого числа отечественных заводов, было не мудрено. Да и «подарки» от французских промышленников изрядно грели его душу. Если бы еще император не тратил столько денег на «игру в солдатиков», да продолжал брать кредиты во французских банках на развитие тех же железных дорог… Но, чего не было, того не было. Сперва Александр Александрович, а после и Николай Александрович делали все с точностью наоборот — средства на армию и флот выделялись просто огромные, а новые иностранные кредиты вот уже как пятый год не рассматривались вовсе. Даже постройку новейших броненосцев как-то умудрились ассигновать на средства, полученные за счет выпуска облигаций внутреннего займа, при этом начав потихоньку погашать полуторамиллиардный внешний долг. Последний к этому времени мог бы быть вдвое больше, но тут свою роль сыграли, как последствия появления гостя из будущего, так и экономически грамотно проведенный переход на золотой стандарт, о потребности введения которого было сломано немало копий в спорах множества экономистов. И немалую роль в этом деле сыграли соображения поданные на высочайшее рассмотрение гостем из будущего. Пусть Иван Иванович и не смыслил в хитросплетениях, ставших отныне современных ему законов экономики, он являлся человеком реально жившим в условиях главенствования не какого-либо благородного металла, а живого рынка и кредитного билета того или иного государства. Потому, в отличие от всех прочих, мог углядеть то, что ускользало или специально скрывалось от взора самодержца.
Должно быть тогда, в уже далеком 1896 году, Сергей Юльевич Витте изрядно удивился, когда ему в приказном порядке было высочайше велено выдать всю информацию о запланированной денежной реформе какому-то неизвестному человеку, скрывавшему свою личность за маской. Да и данные о существующей в России и мире монетарной политике тоже.
Вполне естественно, что в результате весьма продолжительной лекции в голове Ивана Ивановича образовалась натуральная каша, разобраться в которой он смог лишь спустя неделю изучения сделанного тогда же конспекта. И то, что Витте со своей идеей перехода на золотой стандарт оказался прав — не вызывало сомнений. Уж слишком сильно в последние годы обесценилось серебро, а вслед за ним и кредитные билеты стран живущих с серебряным стандартом, чтобы продолжать оставаться при старом укладе. Шутка ли! Тот вес серебра, что имелся в полновесной серебряной монете, уже настолько не соответствовал ее рыночной стоимости, что на чеканке этих самых монет государство, начиная с 1895 года, зарабатывало миллионы рублей! Вот только потери от обесценивания кредитного рубля тоже являлись немалыми. И чем дальше, тем ситуация становилась все хуже. Хорошо еще, что практически полностью удалось прекратить спекуляцию кредитным и серебряным рублем, как у себя в государстве, так и на биржах Европы, что долгие годы было любимой игрой многих рыночных воротил при начале торгов русским хлебом. Многие, очень многие заработали на этом гигантские состояния. Десятки и даже сотни миллионов рублей остались в их карманах и, соответственно, так и не добрались до России. Именно для того, чтобы в будущем уберечь от такой беды кредитный рубль и требовался золотой стандарт. Ведь золото, в отличие от серебра, так и продолжало оцениваться в золоте, что бы в мире ни происходило! Но тут, явно получивший немалые преференции от банкиров, Витте слишком многое недоработал, что в итоге, в очередной раз, привело к ограблению государством своих подданных путем девальвации золотого рубля. Именно последнее и постарался избежать в вымученной программе Иван Иванович.
