Приподнимаюсь на носочки и огибаю руками его шею. В голове снова всплывает ночь в машине. Тогда я впервые позволила себе что-то большее, чем взгляд и робкий ответ на поцелуй. Так же обнимала его, трогала плечи, пробовала губы…
Марк, видимо, думает о том же, судя по насмешливому взгляду – точно. Скользит ладонью по моей талии и притягивает к себе как можно ближе.
Искрящееся напряжение не отпускает. Каждая секунда как на пороховой бочке, мы оба ждем, когда рванет. Эмоции за гранью нормальности.
Неужели я и правда так по нему скучала? Стоило ему дотронуться до меня, и тело среагировало. Кончики пальцев закололо, дыхание перехватило, а сердце зашлось в бешеном ритме.
– Пустишь в гости?
Марк продолжает меня трогать, убирает прядку волос за ухо, касается кончиком носа щеки, шумно вдыхая воздух у моего лица.
– А у меня есть выбор? – хриплю еле слышно.
– Нет.
Он снова целует. Тело пробирает легкая дрожь. От прикосновений, ласк, от того, что он стоит тут, передо мной. Сорвался, приехал…
Так сильно хотел увидеть?
– Как ты добрался?
– Почти без пробок, пару раз тормозил попить кофе.
– Всю ночь без сна. Ты сумасшедший.
– Я влюбленный, – шепчет мне на ушко. – И голодный.
Почему-то последние слова звучат в моей голове двусмысленно. Мозг на какое-то время блокирует реакцию на его признание, но когда я прихожу в себя, то начинаю учащенно дышать.
Влюбленный? Он? В меня?
– Е-ва?!
– Я очень рада, что ты приехал, – говорю, затаив дыхание.
– Может, вы дальше входной двери пройдете? – спрашивает появившаяся в прихожей мама.
– Да-да, – бормочу, отрываясь от Валиева. Если бы я даже захотела, то не смогла бы отскочить от него резко. Все мои реакции сейчас максимально заторможены, а в животе порхают огромные розовые бабочки.
– …из Ленинграда на машине в новогоднюю ночь?
Мама переспрашивает это у Марка уже в третий раз. Мы сидим в большой комнате за столом, на котором еще несколько часов назад красовались новогодние салаты. Я, моя мама и Марк… Никогда не думала, что такое вообще возможно.
– Да, – он снова кивает.
– Как интересно, – безэмоционально выдает мама. – Нужно, наверное, Савку разбудить, завтракать сядем… Савелий! – кричит, направляясь в комнату брата, а у меня от ее вопля лопаются барабанные перепонки. Замечаю, что Марк тоже морщится.
– Не обращай на нее внимания, ладно? – говорю, понизив голос. – Она у меня своеобразная.
– Ты переживаешь за меня или за себя?
– Если ей что-то не понравится, то за нас обоих, – вздыхаю. – Поможешь? – кошусь в сторону кухни и поднимаюсь с дивана.
Марк без слов идет следом, помогая мне вытащить из холодильника салатницы и водрузить их на праздничный стол.
– О, какие люди! – Савка тянет Марку руку, заискивающе посматривая то на меня, то на него. – Здорово.
Валиев кивает. Отвечает на рукопожатие и интересуется у меня, нужно ли еще с чем-нибудь помочь.
Качаю головой в отрицании и опускаюсь на диван. Минута тишины и спокойствия перед предстоящим цирком.
– Ева, накрыла уже? Молодец, – хвалит мама, но, переведя взгляд на Марка, добавляет: – А то обычно от нее еле что допросишься. Хозяйка из моей дочки посредственная. Ни борща сварить, ни торт испечь.
– Мам! – прикрываю глаза. Кто-нибудь?! Дайте мне сил это вытерпеть.
– А что? Я неправду говорю? Вчера на глазах у родственников так нас опозорить…
Мама продолжает стыдить. Это ее фишка – выплеснуть все свое негодование и жалобы на других, и желательно услышать в ответ поддержку.
– Не думаю, что умение готовить важно, – обыденно произносит Валиев, абсолютно не подозревая, что поджег фитиль.
– Ну, это вам в городе, может, и неважно, привыкли всякую химию в ресторанах есть. Или эти еще, новомодные – доставки. Совсем разленились.
Марк оставляет мамин выпад без ответа. Его веселый настрой выдает лишь приподнятый уголок губ.
– Мам, давай не будем, – решаю вмешаться и свести все эти разговоры к чему-то нейтральному. К счастью, это срабатывает.
Сама я есть не хочу, Марк склоняется ко мне и тихо спрашивает:
– Что из этого ты готовила?
– Оливье, с курицей вон тот салат. А что?
– Я же должен убедиться, что она не права.
Улыбаюсь и чувствую, как по телу расползается тепло. Никогда бы не могла подумать, что Валиев, которого я видела в универе и за которым временами наблюдала исподтишка, может быть таким. Сначала я считала его высокомерным, потом – полным уродом, неспособным узнать во мне меня, а теперь… Теперь я им восхищаюсь.
– А вы с Евой в каких отношениях? – спрашивает мама, подкладывая Савке картошки. Брат корчит недовольное лицо, но получает легкий подзатыльник. – Ешь, говорю, одни кости после этой твоей общаги.
– Мы… – касаюсь мочки уха, быстро соображая, что говорить.
– Мы с Евой встречаемся, – безапелляционно заявляет Марк, позволяя мне одновременно выдохнуть и напрячься.
– А как же Максим? Ева? – мама экспрессивно и очень наигранно всплескивает руками. Это же явно компрометирующий вопрос.
– Мы расстались, – смотрю ей в глаза, – еще осенью.
– И ты молчала?
– А ты не спрашивала.
– Вот, одни тайны от матери. А сколько тебе лет, Марк?
– Мы с Евой ровесники, учимся в одной группе.
– А так и не скажешь. Выглядишь старше.
Она бросает взгляд на его часы и, чуть прищурившись, продолжает:
– Значит, ты студент?
– Именно.
– Машина под окнами твоя, как понимаю?
Боже, видимо, уже успела выглянуть в окно на кухне…
– Моя.
– Явно же не сам заработал.
– Мам!
– Что «мам»? Мне интересно.
– Не сам, – Марк отдаляется от стола и откидывается на спинку дивана, принимая максимально открытую и расслабленную позу. – Мой отец был бизнесменом.
– Был?
– Он умер.
– Соболезную, – чуть притихнув, говорит мама, но потом снова продолжает: – Значит, моя дочь таки отхватила богатого бездельника?!
Это даже звучит не как вопрос, а как прямое утверждение. Мама явно собой довольна.
– Именно, – соглашается Марк с уже откровенной насмешкой.
Чем закончится этот чертов день, мне просто страшно представить.
