Видел, как лопались глаза, и шкура облезала кровавыми лохмотьями, оставляя вместо себя трепещущее мясо.
Одежда на них рассыпалась сразу, опав на землю серым пеплом, так что ничего теперь не скрывалось от взгляда стороннего наблюдателя. И откровенно скажу: я бы не хотел видеть такое. Лучше бы они умерли и упали на землю — просто, и без затей. Ну как будто их убил инфаркт. Но слово, как известно, не воробей. И оно уже вылетело. Я пожелал, чтобы эти люди умерли в мучениях, и они умерли так, как я потребовал у Мироздания. Ведь я черный маг! А черный маг, это… это опасно. В будущем надо следить за своими словами.
Полтора десятка магов, пятнадцать взрослых, умелых, обученных магов скончались за считанные секунды. Мне показалось, что это длилось очень долго, но на самом деле все произошло секунд за десять, ну максимум пятнадцать. Время стало тягучим, как густой мед, и я не могу точно определить — сколько у меня ушло на уничтожение волшебников.
Следом за магами валила толпа наемников, которые пол прикрытием магии рассчитывали легко и приятно сожрать лакомый кусочек — разграбить богатый дом, и поиграться с красивыми женщинами, законной добычей победителя.
Почему я так сделал — сам не знаю. Может, хотел попробовать свои силы? Или же мне претило напускать на людей болезни? Но только я совершил то, чего сам от себя не ожидал, и то, что как я думал, не умею делать. Сейчас у меня было такое ощущение, что я всемогущ, что мне подвластно такое, о чем другие могут только мечтать. Например — оживить мертвецов. Нет, не оживить — поднять! Это ведь не то же самое, что «оживить».
Я пожелал, чтобы души тех, кто был здесь убит, подчинились мне. Стали моими рабами! Чтобы они вернулись в тела и служили мне, как служат своему хозяину верные собаки — не раздумывая, и радуясь возможности ему послужить.
Изрубленные, убитые сосульками, молниями, мечами тела зашевелились и начали вставать с земли. А потом, подчиняясь приказу хозяина, пошли вперед. Опять же — не знаю, как я приказал, каким образом они услышали мой приказ. Просто я пожелал, чтобы покойники вернулись в тела и встали на защиту дома. И они встали.
Нападающие вначале не поняли, что происходит. Они даже не поняли, почему упали маги, шедшие впереди. Захваченные порывом, наемники бежали вперед с радостным ревом, выставив вперед копья, размахивая мечами и топорами. И когда им навстречу встали покойники, они наверное решили, что это их живые товарищи, и заревели еще громче, приветствуя их радостным смехом. И только когда «ожившие» мертвецы начали их рубить, замолчали, а затем снова закричали — кто от боли и ярости, кто возмущенно и жалобно. А потом началась сеча. Живые рубили мертвых, мертвые живых. И в этой битве выигрыш гарантированно был на стороне мертвых, потому что если живой падал на землю, пронзенный копьем или мечом покойника, я тут же поднимал труп и заставлял его убивать своих бывших товарищей.
Штурмующие побежали. Ужас их был таким, что ни о каком сопротивлении они уже не помышляли. Ну а я не стал их догонять — пустил вслед проклятье, которое если и зацепило их, то сделало это уже на излете, можно сказать ослабленно, будто пуля рикошетом в бронежилет. Убить, может и не убьет, но пару ребер сломает запросто. Или как минимум — будет синячина размером с тарелку.
Ну а я подобрал ножны, сунул туда меч, в левую руку взял кинжал и пошел через пролом наружу, на ходу поднимая тех покойников, которых еще не успел поднять. Вслед мне кричали, вроде как Ирен. Что-то вроде: «Подожди, я с тобой!» — но я не обратил на это внимания. Сами разберутся, не маленькие. Пусть дома сидят, а не по гостям шастают. А мне очень нужно навестить папочку и кое-что у него спросить. Например — почему он такая сволочь, и не пора ли ответить за то, что сделал с моей мамой, и со мной лично.
Эпилог следует.
Эпилог
— Да осторожнее, демоны тебя задери!
— Ты чего?
— Да он пихается! Что за неуемный, зараза?! Весь в папашу!
— А может, она?
— Ну и она! Какая разница?! Оба неуемные шалуны, задрали меня уже! Ну когда вы вылезете, мелкие демонята?!
— Придет срок, и вылезут. И вообще, какого демона ты так разговариваешь с детьми? Нехорошо!
— Поучи меня, подруженька, поучи! Сама-то! Что, не слышала, как ты ругалась как портовый грузчик сегодня утром? Так из-за чего?
— Я ругалась! Просто ругалась! А не на них ругалась! Кстати, ты посмотри на Ирен — у нее четверо, так она молодцом держится! Пузо — как барабан! Но ты хоть слово от нее слышала?!
— Слово, слово… ой… я щас выблюю… вот щас прям! Меня тошнит каждый день!
— А кто утром потребовал себе соленой рыбы и запил ее козьим молоком? А потом требуху! И всю эту дрянь накрыла компотом с десятью ложками сахара! Ты с ума сошла? Тут и здоровый-то выблюет!
— Тьфу на тебя! А еще… понимаешь… мне все время хочется… хмм… а он отказывается! Говорит — это может повредить детям. Вдруг выкидыш?
— Правильно говорит. Потерпишь! Осталось всего два месяца. Может даже меньше. Когда двойня, они бывает что раньше рождаются. Ну… чтобы мать не убить, если станут слишком велики. Я такое слышала.
— Слушай… ну и уродки мы стали! Пузо — во! Соски черные, страшные, груди болят! И выросли! А жиру набрала?! Я как бочка! Всегда гордилась, что стройная, чего бы не жрала, днем и ночью. А тут… страхолюдина! И ты такая же. Тьфу! Я как гляну на тебя, так себя вижу.
— Я не такая. Я не ною, не истерю, не ругаюсь черной бранью по любому поводу, и не достаю мужа глупостями вроде: давай отойдем в уголок, я встану на колени, я тихонько…
— Заткнись! (краснеет). Да, мне иногда хочется странного! И я не могу ничего с собой поделать! Мне что теперь, сдохнуть?! Ох… уже сто раз пожалела, что забеременела! Сейчас бы ходила стройная, красивая, и хихикала бы над тобой, уродливой черепахой! А теперь что?! Будь проклят тот день, когда я сняла свой амулет, предохраняющий от беременности! А все ты, все ты! «Я хочу родить от него!» Я и повелась! Мне ведь тоже надо! Ну как же, у подружки есть ребенок от этого парня, а у меня нет! Чем я хуже?! Так что все ты виновата. И если я щас выблюю и попаду на тебя — это тебя моя месть!
— Если ты на меня выблюешь, я выблюю на тебя. Потому что мне самой хреново. Так что заткни пасть, и смотри на представление. Иначе я сейчас от тебя сама уйду! Попрошу, чтобы отнесли в сторону!
— Ну и вали! Сучка ты, Соди! Гадина! А я сейчас плакать буду. Вот!
— Ооо… ну как ты меня достала! В тебе, Кири, сидят две женщины. Одна — умная, мужественная, справедливая и верная. На нее можно положиться, и я знаю — эта никогда не ударит в спину. Умрет, но защитит! И вторая — истеричная сука, шлюха, любительница выпить и нюхнуть, потаскуха, готовая раздвинуть ноги перед любым мужиком, лишь бы у него был хоть немного длиннее пальца. И эту, вторую, я ненавижу до глубины души! Тьфу на тебя! Сама сучка!
— Мда… вот насчет шлюхи, выпивохи и пальца — это уже не актуально (хихикнула, потом вздохнула). И нюхнуть — не для меня. Теперь — строгая диета, и… любимый муж. Какие там мужики! Какие там пальцы?! А насчет истерики… ну не могу с собой ничего поделать, и все тут. Поднимается дерьмо, кипит, выхода просит! И… прости, меня, Соди… я несносна. Я тебя люблю! (после паузы) Но ты все равно сучка!
