Остального мира для них словно не существовало, только они одни — два человека, которые наконец позволили своей боли говорить.
— Даже если я любил тебя неправильно, я любил тебя очень сильно. Любил так, что задыхался от собственной любви. И боялся её. С ума сходил от мысли, что ты уйдёшь, поэтому и держал тебя так крепко. И даже не подозревал о том, что подавляю тебя.
Марк заключил лицо девушки в свои ладони и осторожно поцеловал её в лоб, потом в нос, потом оставил совсем невесомый поцелуй на губах, потом спустился к шее. В том, что он целовал Дашу вот так, осторожно, медленно, исследуя каждый сантиметр её кожи, будто каждым поцелуем привязывая её к себе, проявлялось его собственничество. И даже если в каждом его поцелуе таилась безграничная нежность, это не отменяло того, что такими действиями он хотел обезоружить её и подчинить себе. Марк осторожно развернул её к себе спиной и сомкнул руки у неё на животе. Из груди Даши вырвался удивлённый вдох, но она не сопротивлялась. Не могла сопротивляться. Она опять стала размягчённой глиной в его руках. Марк прижался губами к её виску и еле слышно произнёс:
— Когда я делаю вот так, ты забываешь, как дышать верно? Мозг отключается, и ты уже не можешь мыслить здраво.
Девушка сглотнула, пытаясь справиться с наваждением. Перед глазами всё плыло, стало невыносимо жарко, и она поймала себя на мысли, что хочет ощущать Марка ещё ближе.
— Это как лихорадка, — подтвердила Даша..
— А если… — Марк приблизился к уху девушки и прошептал: — А если я скажу, что ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал, и что я до безумия влюблен в тебя?
Девушка прикрыла глаза, понимая, к чему он клонит. Её губы искривились в улыбке.
— То я просто сойду с ума. Знаешь ведь, — произнесла она пересохшими губами.
Девушка хотела закричать. Только сейчас она поняла, что даже в нежности Марка была манипуляция, которую он и сам не до конца осознавал. Манипуляция, заставляющая её чувствовать себя особенной.
Марк горько улыбнулся.
— Не сходи с ума, — произнёс он. В его словах не было ни укора, ни насмешки, ни самодовольного превосходства. Он сказал это, чтобы девушка вынесла урок.
Не в силах больше бороться с собой, девушка развернулась и хотела впиться в губы Марка, но он аккуратно остановил её, взяв за плечи, и приложил палец к её губам. Даша обессиленно выдохнула, сгорая от желания наконец-то по-настоящему его поцеловать. Её сердце бещено стучало, и его надломленный стук отдавался где-то в висках.
— Прости меня. Прости за то, что так крепко держал тебя. Прости, что порой был так жесток с тобой. Прости, что заставлял тебя чувствовать себя глупо. Прости, что так сильно привязал тебя к себе. Прости, слышишь?
— Я научусь быть эмоционально независимой от всех, клянусь, — прошептала девушка, давая обещание самой себе, и опять потянулась к мужчине за поцелуем. Марк потянулся в ответ, но потом замер, как бы спрашивая у Даши, действительно ли она этого хочет. И Даша ответила положительно, сделав первый шаг: невесомо прикоснулась своими губами к губам Марка. И только тогда, когда Марк несмело ответил, обхватила руками его шею и прижалась всем телом, углубляя поцелуй. Они будто заново узнавали друг друга, проверяя, насколько близко они готовы быть друг к другу. Марк несмело обнял девушку за талию, подчиняясь ей. Он был так робок, как будто это был их первый поцелуй, и он не знал, как себя вести. Он чувствовал, что не имеет права целовать её так, как раньше. Даша, заметив его скованность, отстранилась, накрыла его ладони своими и произнесла, заглядывая Марку в глаза:
— Не бойся. Я люблю тебя, слышишь? Несмотря на всё, что я сказала, я люблю тебя. Ты хороший. Просто поломанный, как и я. И мы, два сломанных человека, потянулись друг к другу, но стали зависимы слишком сильно. Нам просто нужно было чуть больше времени, чтобы понять, как без вреда взаимодействовать друг с другом. И мы бы смогли научиться, я уверена.
Из груди Марка вырвался задушенный смех, и он уже смелее провёл руками по спине девушки. Даша приблизилась к Марку, и её нос скользнул по его носу, потом она прижалась губами к его щеке и прочертила путь от маленькой родинки около носа до мочки его уха, двигаясь по линии его скул. Она обхватила губами мочку и слегка прикусила, слушая, как его сердце оглушительно бьётся о рёбра, подстраиваясь под сумасшедший ритм её собственного. И в этой сокровенной нежности выражалось её прощение. Потом Даша начала целовать его шею, прикусывая горячую кожу, потом расстегнула две верхние пуговицы его рубашки и приникла губами к его ключицам. Марк опять засмеялся, закинув голову назад, а потом, уткнувшись носом ей в висок, произнёс:
— Оставлять засосы — моя прерогатива.
— Уже нет, — сквозь улыбку ответила девушка.
Руки Даши проскользнули ему под рубашку, она жадно провела ладонями по его груди и сразу, не дав ему возразить, поцеловала его в губы. На этот раз поцелуй был нежным. В нём не было никакой болезненности и отчаяния — только любовь. Уверенная и тихая. Марк не пытался подчинить Дашу себе, да и сама Даша больше не пыталась отомстить ему за то, что он так долго подавлял её. Их губы соприкасались мягко.
Потом Марк неуклюже прижался своей щекой к щеке девушки, заключив её в объятия, и оба почувствовали себя в безопасности. Марк безмолвно каялся, а Даша безоговорочно принимала его, и сейчас она чувствовала внутри себя огромную силу. Она чувствовала, что наконец может эмоционально противостоять Марку. Хотя ей это было и не нужно, ведь она уже победила, и Марк признавал это, пряча свою взлохмоченную, виноватую голову в изгибе её шеи. Даша гладила его по спутанным волосам, пытаясь сказать, что простила его за всё. Совсем как Марк делал это всегда, когда девушка переживала из-за пустяков. Девушка ходила по квартире туда-сюда, накручивая себя, а Марк просто брал её в охапку, прижимал к себе, начинал гладить по волосам и просил перестать изводить себя. Он всегда был для неё безопасным пристанищем.
Они были просто людьми. Обычными людьми, которые любили друг друга. Марк не хотел причинять Даше боль, не хотел, чтобы она теряла себя рядом с ним; он любил её, любил её до боли. И Даша любила его. Любила его самоотверженно и всепоглощающе. Так сильно, что забывала о себе. Так было, и они уже ничего не могли с этим поделать.
— Ну раз мы во всём разобрались, теперь ты отпустишь меня? — шутливо спросил Марк, поднимая голову.
Даша улыбнулась. И улыбка эта хоть и была улыбкой облегчения, но в ней чувствовалась безграничная печаль.
— Надеюсь, — прошептала девушка.
Даша прижалась лбом ко лбу мужчины.
— Люблю тебя. Ты даже не представляешь, как сильно.
— Даш, у тебя биполярка, что ли?
— Зай, если ты еще не понял, она у тебя.
Марк хохотнул, а Даша сильнее прижалась к нему. Марк прикрыл глаза, но спокойствие было недолгим — через несколько минут он услышал, что девушка начала всхлипывать. Марк открыл глаза, опустил голову и увидел, как по лицу девушки бегут слёзы.
