– А вот представь себе. – Бин сверлит его взглядом. – И мне известно, что она не была влюблена в тебя.
– Если тебе так хочется думать…
Он корчит рожицу Лейси, которая смешливо прикусывает губу и говорит:
– Надо же, бедняжка Эффи, какая досада! – Она морщит носик.
– Не смей называть Эффи бедняжкой! – запальчиво возражает Бин. – Что ты вообще об этом знаешь! Эффи избегает Хамфа – придет же такое в голову! Это бред!
Справедливости ради, решаю про себя я, от Хамфа мне лучше держаться дальше в любой ситуации. Но не по причине безнадежной влюбленности.
– Тогда почему ее здесь нет? – парирует Лейси со злобным огоньком в глазах. – Почему она отсутствует на семейном празднике?
– У нее было свидание, – с ходу выдает Бин. – У нее было свидание со спортсменом!
– Приходила бы вместе с ним! – кроет Лейси. – По мне, так это странно. Все здесь, кроме Эффи! И не говори мне, что тут обошлось без весомой причины. Мы все знаем, в чем она. Точнее, в ком. – Она указывает на Хамфа, точно доказывает дело в суде, и с торжествующим видом поднимает бокал.
– Вы там о чем говорите? – Папа внезапно поднимает голову, и все вздрагивают. Тут только до меня доходит, что он впервые подал голос. Все это время он держался совершенно обособленно и сидел в конце стола, уставившись в телефон. Но сейчас он впервые поднял глаза, присоединился к разговору и даже снял солнцезащитные очки.
Он слегка поменял позу, и теперь с моей наблюдательной позиции его лица почти не видно. Поэтому я ползком перемещаюсь за кустами, пока не нахожу новую точку обзора.
– Вы там о чем говорите? – снова спрашивает он, наполняя свой бокал.
– Про Эффи, – отзывается Бин, бросая грозный взгляд на Хамфа.
– О, про Эффи. – Папа слегка морщится и делает большой глоток вина. Когда он ставит бокал, рука у него слегка подрагивает, и я вдруг понимаю, что он тоже пьян. – Малышка Эффи, – задумчиво говорит он. – Как сейчас вижу ее, бегущей по лужайке с розовыми крылышками феечки. Помните?
– Ох уж эти феечкины крылышки! – Лицо Бин смягчается. – Конечно. Сколько времени она отказывалась их снимать – год?
– А помнишь, Бин, когда ты по ошибке сунула их в стиральную машину? – вмешивается Гас. – Тогда пришлось заказать другую пару, и целый день мы притворялись, что не помним, куда они подевались?
– О боже! – Бин заливается смехом. – А она все время приставала с вопросами! «Где крылышки? Где мои феечкины крылышки?»
– А мы такие: «Не волнуйся, Эффи, они обязательно скоро найдутся».
Я чувствую, мои щеки заливает свекольный румянец. Ох, зря я подслушиваю. Это неправильно. Стыд и позор. Нужно уходить. Прямо сейчас.
Но я почему-то не могу.
Вся компания, вежливо наклонив головы, слушает семейные воспоминания, и, когда папа снова собирается заговорить, воцаряется выжидательная тишина.
– А помните цирковой день рождения Эффи? Какая у нее была мордашка!
– Это было потрясающе, – кивает Бин. – Лучший праздник на свете.
– Счастливое было время. – Папа делает еще один большой глоток вина. – Пожалуй, самое счастливое время в моей жизни.
Что?
Что папа только что сказал? Я в полной растерянности гляжу в его мечтательное лицо. Самое счастливое время в его жизни?
Я чувствую, как мое смятенное, израненное сердце снова начинает оживать.
– Бин, ты была права, – внезапно поворачивается к ней папа. – Эффи должна быть здесь. Я уверен, что у нее были причины для отказа, и я знаю, что она очень упрямая, но… – Он замолкает, его лицо мрачнеет. – Мне бы очень хотелось, чтобы она передумала. Сегодня мы все должны быть здесь.
– Она – брошенная женщина, Тони, – со знающим видом произносит Лейси. – А брошенная женщина в своей решительности не уступит паровозу.
– Я в последний раз говорю, что Хамф тут ни при чем! – взрывается Бин. – Это из-за того, что ее, блин, не пригласили!
– Ее, конечно же, пригласили, – с недоуменным видом говорит папа. – Не говори ерунды, Бин.
– Тут, как я уже говорила, имело место маленькое недоразумение, – плавно вклинивается в разговор Криста. – Я припозднилась с отправкой ее приглашения, я тебе говорила это, Тони. Ошибочка вышла, а она расшумелась. Но ведь она уже давно не переступает порог этого дома, так что… чему тут удивляться! – Криста издает короткий смешок. – Кому еще долить?
– Приглашение не просто припозднилось! – с порозовевшими щеками произносит Бин. – Это было пассивно-агрессивное антиприглашение. Эффи почувствовала, что ее приход нежелателен. Папа, а ты сам видел это так называемое приглашение, которое получила Эффи?
– Я… – Папа неуверенно смотрит на Кристу. – Ну, Криста любезно взяла на себя подготовку всего мероприятия…
– Ты его не видел! – в голосе Бин звучит изумление. – Ты не проверил. Ты понятия не имеешь о том, что происходит в твоей собственной семье! Мы не можем дозвониться до тебя, папа! Мы не можем поговорить с тобой! Неудивительно, что Эффи не пришла! Я сама могла не прийти! А, Криста? – Она оборачивается. – Ну ты и лгунья! Все те басни, которые ты рассказывала вчера, что якобы написала Эффи, это же полная туфта. Ты не умоляла ее прийти. Это чушь собачья!
Слышится что-то вроде общего аханья, Лейси прижимает руку ко рту, точно смотрит корриду.
– Возможно, я напечатала письмо, но не отправила, – твердо говорит Криста. – Виновата. Но, в самом деле, из-за чего сыр-бор? Я послала Эффи любезное личное приглашение. Если бы ей хотелось прийти, она бы пришла. Но она предпочла остаться в стороне. Это ее решение. – Криста задиристо вскидывает подбородок.
– Говоришь, она почувствовала, что ее приход нежелателен? – Папа смотрит на Бин так, точно не понимает смысла сказанного.
– Да!
Повисает тишина. Папа кажется совершенно ошеломленным, и я недоверчиво смотрю на него сквозь листья. А как, он ожидал, я буду себя чувствовать? Что, по его мнению, происходит все это время? Он что, не понимает, как мне было больно?
Я высказываю свои мысли вслух, сердце, подхлестываемое праведным негодованием, начинает биться все сильнее. И вдруг я представляю себя со стороны и краснею от унижения. Что со мной случилось? Что я делаю? Прячусь за кустами, говорю сама с собой, цепляюсь за обиды. В то время как мне следует… что?
Разобраться с ними, звучит в моей голове тихий голос. Решить этот вопрос. Я веду себя как Гас с Ромилли, внезапно со стыдом понимаю я. Ухожу от проблемы, вместо того чтобы взяться за нее. Гас прятался за работой, я прячусь за кустами. Но суть одна и та же. Нельзя решить проблему, прячась от нее.
Возможно, я не понимаю, что движет папой. И он, возможно, не понимает, что движет мной. Но мы никогда не разберемся с этим вопросом, не начав разговор. Пусть даже он не самый приятный. Пусть даже тяжелый. Пусть даже мне придется сделать первый шаг.
