– Нет, пациентке гораздо лучше, спасибо, – любезно говорю я. – В любом случае мы почти закончили, так что я пойду. Приятно было познакомиться, Трейси.
Я умышленно перевираю ее имя – это еще один мастерский штрих – и собираюсь уходить, но тут Джо неожиданно говорит:
– О, Кейт, я забыл спросить. Какие у пациентки были утренние показатели?
Я в ужасе оборачиваюсь и вижу на лице Джо самое невинное выражение. Он думает, что это смешно?
– Удовлетворительные, – после паузы говорю я. – В целом. И это хорошо. Так что я пойду…
– Удовлетворительные? – Он приподнимает брови, и я мысленно костерю его.
– Удовлетворительные, – киваю я. – Вообще-то я отправила тебе показатели по эсэмэс, – в порыве вдохновения добавляю я. – Загляни в телефон и увидишь.
– Должно быть, я пропустил твое сообщение. – Он с невозмутимым видом подмигивает мне. – Напомни, а? Просто порядок цифр.
Нет, я его убью.
– Ну, – я сглатываю, – сегодня утром показатели были… – я мысленно прикидываю число, – стабильно на тридцати пяти. А ночью держались в пределах двадцать один – двадцать два.
– Низковато. – Джо делает серьезную мину.
– Да. Мы, конечно же, обеспокоились. Но потом она выровнялась. Вот.
– Ура! – восклицает Лейси, которая слушает наш разговор с самым заинтересованным лицом. – А можно пояснить для непосвященных?
– Кейт? – Джо наклоняет голову в мою сторону. – Ты пояснишь?
Ладно, сам напросился.
– Это означает, что пациентка будет жить, – без околичностей заявляю я, и Лейси стискивает руки. – Ее жизнь вне опасности. Она снова будет гулять с внуками в парке. Греться в лучах солнца. А большего мы желать не можем, потому что мы же врачи. Именно поэтому. – Я с героическим видом смотрю вдаль. – Все во имя жизни. Ради солнца.
Я бросаю взгляд на Джо, в улыбке которого мне видятся аплодисменты.
– Вы, медики, потрясающие люди! – мечтательно произносит Лейси. – Вам нужно медали давать!
– Думаю, Кейт обязательно что-нибудь получит, – с сардонической улыбкой говорит Джо. – Проводить тебя до ворот, Кейт?
– Да, пожалуйста. Пока, – обращаюсь я к Лейси и размашистым шагом ухожу по высокой траве. – Большое спасибо, – шепчу я, как только мы оказываемся вне пределов слышимости. – Мне так нравится толковать о медицине, и как ты догадался?
– Это было внезапное озарение… Кстати, складно вышло, – говорит Джо, чей рот насмешливо подергивается. – Может, тебе сменить жизненное поприще?
– Я подумаю.
Изгиб его рта внезапно напоминает мне о том времени, когда я, в белом халате, надетом на голое тело, и со стетоскопом устроила ему сюрприз на день рождения. Вспоминать наше прошлое было так больно, что я почти вытеснила из памяти все забавные моменты. Но сейчас они оживают, как нервы, возвращающиеся к жизни.
Мы молча доходим до ворот в сад, и там я машинально прижимаюсь к лавровой изгороди и проверяю, нет ли кого-нибудь поблизости.
– И что ты собираешься делать? – спрашивает Джо.
Я отвечаю не сразу – смотрю мимо него на любимые «Зеленые дубы». На приметную башенку. На витражное окно. На «уродливую» кирпичную кладку, которая только мне одной нравится. Теперь или никогда, сказал Джо и был прав. Я прощаюсь с «Зелеными дубами». Навсегда. Не уверена, что мне удалось с этим свыкнуться. Я и сейчас не могу с этим свыкнуться.
– Я хочу попрощаться с «Зелеными дубами», – слышу я свой голос. – Вот чего мне хочется. Зайти в дом, пока все будут на бранче, пройтись по нему и просто… попрощаться.
По ходу дела я поищу матрешек. Но каким-то образом фокус в душе сместился. Матрешки могут оказаться в коробке. А «Зеленые дубы» в коробке не окажутся. Тэми права: нужно ловить момент. Побыть в доме. Ощутить его.
– Хорошая мысль. – Джо сочувственно прищуривается. – Составить тебе компанию? Могу я чем-то помочь?
– Компания мне не нужна, спасибо. – Я сжимаю его руку. – А помочь ты можешь, присутствуя на бранче. Отвлекай их внимание и выиграй для меня время.
– Понял. – Он целует меня. – Будет сделано.
Глава 17
Я собираюсь попрощаться по-своему, на своих условиях. Огибая подъездную дорожку, вдыхая знакомые запахи растений, деревьев и земли, я чувствую решимость. Я войду через парадную дверь, высоко подняв голову, гордая и сильная – именно так, как сказал Джо.
Сейчас я метрах в шести от дома и направляюсь прямиком к двери, ощущая себя гимнасткой перед опорным прыжком. Глубокий вдох… подъем на пальцах… Вперед.
Легко и стремительно я в последний раз иду к двери дома моего детства. Я должна воспользоваться этим моментом. Я должна запомнить все детали. Свет, бликующий в окнах. Деревья, шелестящие под ветром. И…
Стоп.
С лужайки, где накрыт бранч, доносится такой взрыв хохота, что я невольно застываю на месте. Черт бы вас побрал, родственнички. Ну почему вы постоянно лезете в мои мысли? С чего вас так разобрало? Как вы смеете так веселиться?
Я прислушиваюсь к оживленно звучащим голосам, к стукам столового серебра о фарфор, и меня разбирает любопытство. Мне хочется взглянуть на стол. И на наряды присутствующих. И на блюда. И на то, кто с кем сидит. В принципе… на все.
Я просто взгляну одним глазком. А затем войду через парадную дверь, гордая и сильная. Да.
Я обхожу дом, пригибаюсь и ползу сквозь розовые кусты – и вот он, стол, передо мной, доступный обозрению. Выглядит впечатляюще – весь белый с серебром, ветерок раздувает флажки, ну просто свадьба под открытым небом. Я всегда считала, что моя свадьба будет праздноваться здесь, с внезапной грустью думаю я. Если она вообще будет.
Да что уж теперь. Ползем дальше.
Я подбираюсь ближе и окидываю взглядом гостей. Криста в шелковом платье с принтом и очень глубоким вырезом – ее загорелые сиськи смотрятся как музейный экспонат на постаменте. Лейси в том же бледно-розовом наряде. Бин в цветастом сарафане на бретельках, лицо прикрыто соломенной широкополой шляпой – она улыбается, но выглядит напряженной. Хамф в стильном черном льняном костюме – это наверняка подгон его бывшей ЗОЖ-подружки. Гас, судя по всему, навеселе – интересно, сколько бокалов он уже осушил. Глаза Джо скрыты за стеклами очков, он вроде бы потягивает газированную воду. Папа, как всегда, хорошо одетый и галантный, сидит в конце стола и улыбается своей загадочной улыбкой.
Пока я разглядываю их, из-за облака выходит солнце. Не знаю, в чем тут дело – в ярком свете или в чем-то еще, но они вдруг представляются мне матрешками, выстроившимися вдоль стола. У всех свои секретики, которые они прикрывают глянцевыми улыбками, или солнцезащитными очками, или соломенными шляпами. Или просто враньем.
