Я не знаю, как еще объяснить мое состояние. Со вчерашнего вечера ничего радикально не изменилось. Все проблемы, которые были тогда, есть и сейчас. Но почему-то они воспринимаются… по-другому. Более решаемыми. Более соразмерными.
Даже когда, как это всегда бывает по утрам, в голове, наподобие жуткого художественного фильма, начинают крутиться воспоминания о разводе, начиная с ужасного рождественского объявления, это не задевает меня до самых печенок. Я смотрю на это с иронией, с почти отстраненной грустью.
Нет у меня и обычного мучительного ощущения «вот если бы». Бин права: я не могу повернуть время вспять. Это уже произошло, и желания тут бессильны.
Мир такой, какой есть. Мне нужно принять это и двигаться дальше. И это будет правильно. Это будет хорошо. Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как все мое тело пронзает ток. Мне просто нужно быть собой, Эффи Талбот. Или ее новой, улучшенной, версией. Не ребенком, плачущим по родителям. Не малышкой. Но зрелым человеком, который способен нести ответственность.
Я перевожу взгляд на Бин, по-прежнему спящую под пуховым одеялом, и порывисто достаю телефон. Я закажу ей витамины. Вот так. Я уже перехожу к действиям.
Я захожу на сайт магазина товаров для здоровья и сразу же теряюсь от обилия предложений. Какие вообще витамины нужно принимать? Что такое «хелатный»? В чем разница между цитратом магния и тауратом магния?
Спрошу-ка я у Бин.
Нет, погоди, не дури, я не могу спросить у Бин.
Я еще немного скроллю и затем выбираю биодобавку под названием «Суперсияние кожи». От суперсияния кожи вреда же не будет, верно? С чувством удовлетворения я оплачиваю покупку, потом смотрю по сторонам, думая, что еще я могу сделать для Бин. Может, навести порядок в комнате? На полу лежит небольшой чемодан, который сестра, очевидно, захватила на уик-энд, из него вываливается одежда. Сейчас я ее приберу.
Я тихо вылезаю из кровати и принимаюсь складывать одежду. Положу-ка я ее в шкаф, решаю я и направляюсь к нему на цыпочках, но тут зацепляюсь ногой за открытый чемодан и падаю к Бин на кровать.
– Ой! – с полусонным видом высовывается она.
– Прости! – шепчу я. – Не хотела тебя будить. Ты спи.
– Что ты делаешь? – она с трудом ворочает языком.
– Помогаю тебе. Прибираюсь.
– Не надо, – злобно говорит она и переворачивается, натягивая на себя одеяло.
Ладно, с приборкой можно повременить. Тогда вернемся к первоначальному плану на это утро: найти матрешек. Я тянусь за своей одеждой, потом отдергиваю руку и решаю позаимствовать что-нибудь чистое у Бин. Я роюсь в ее шкафу, производя минимум шума, и тут она открывает глаза и укоризненно смотрит на меня:
– Что ты делаешь?
– Иду искать матрешек, – натягивая джинсы, шепчу я. – Ш-ш, спи дальше.
– А если наткнешься на папу или Кристу? Или на Лейси? Она, кстати, спит в башенке.
– Так я и предполагала, – киваю я. – Я ни на кого не наткнусь. Я пройдусь по чердакам. Возможно, я спрятала их там и забыла.
– Ну, тогда удачи. – Бин переворачивается на другой бок, а я тем временем спускаю чердачную лестницу. – Не попадись.
Чтобы я попалась? Да никогда. Я взбираюсь по лестнице упругим, решительным шагом, поочередно обыскиваю чердаки, заглядываю в ящики и темные углы, смотрю под старыми сломанными стульями. И все это время мои мысли заняты Джо. Я просто не могу не думать о нем.
Прошлый вечер был откровением. Я всегда знала, что какую-то часть себя Джо держит под замком, спрятанной от посторонних глаз, но никогда не думала, что ему присуща тревожность. Я до сих пор не могу оправиться от этой новости.
Сколько его версий существует, задаюсь я вопросом. Сколько матрешек заперто внутри Доктора Сердец? Что еще он скрывает? И что он собирался сказать мне прошлой ночью?
Я столько ползала и лазила, что руки и ноги начинают болеть, а энтузиазм идет на спад. Я пинаю в сторону старый пакет с лекарствами и, вытирая с головы паутину, перебираюсь через поперечную балку. Я уже почти не сомневаюсь, что матрешек на чердаке нет, но из суеверной дотошности решаю проверить еще в одном месте, на всякий случай. Только сейчас мне следует быть начеку, потому что я подхожу к папиной комнате.
Правильнее было бы сказать: к комнате папы и Кристы. Но я по-прежнему не могу свыкнуться с этой формулировкой. Комната папы и Кристы… Будущее папы и Кристы в Португалии, открытие мексиканского ресторана. Все это представляется нереальным.
Я осторожно перемещаюсь в пыльном пространстве и тут останавливаюсь как вкопанная. Люк в их комнату открыт, и я замираю, ощущая нервозность. Они у себя? Я приближаюсь к краю люка. Внизу, похоже, тихо и пусто. Сейчас я быстро сориентируюсь на местности, пока есть такая возможность…
– Ой!
И тут нежданно-негаданно я спотыкаюсь о металлическую трубу, которая возникает на моем пути словно из ниоткуда. (Или, может быть, это я маху дала.) Я лечу в направлении люка, и в моей душе потрясение соседствует со странным спокойствием. Вот, значит, как. Здесь заканчивается моя жизнь. Я свалюсь в люк с трехметровой высоты, сломаю себе шею и никогда не узнаю, о чем собирался сказать Джо…
– Слава богу! – выдыхаю я
Падение удается прервать – я вовремя хватаюсь за крышку люка, царапаюсь, пытаясь обрести устойчивость под ногами… но я застряла. Шнурок за что-то зацепился. Я сижу на корточках, опасно зависнув над люком, и если рухну вниз, то деревянная лестница – моя единственная надежда на спасение. Цепляясь за жизнь, я дергаю ногой, пытаясь ее освободить, и тут, к своему ужасу, слышу голоса.
Папа. Криста. Твою ж мать.
– Вот мы и пришли, – говорит папа, пропуская Кристу в комнату. Они оба в шелковых халатах, с бокалами чего-то похожего на «Бакс Физ». У них что, каждое утро начинается с коктейлей? Или еще продолжается вчерашняя вечеринка?
В любом случае отсюда нужно выбираться. Срочно. Но прежде чем я успеваю пошевелиться, папа, чье лицо раскраснелось, поворачивается к Кристе и объявляет:
– Я – Хулио, богатый колумбийский наркобарон. – Он двигает бровями. – Рад познакомиться с тобой, красотка.
Я цепенею от страха. Почему папа называет себя Хулио? И что у него за жуткий акцент?
– Хулио! – скалится Криста. – Я счастлива познакомиться с тобой! Меня зовут Грета. А у тебя много денег? – с придыханием спрашивает она. – Я обожаю богатеньких мужчин.
О господи. Принесла же меня сюда нелегкая именно в тот момент, когда папа с подружкой затеяли ролевую игру. Это как дурной сон. Нужно убираться. Беззвучно и судорожно я пытаюсь высвободить ногу, но безрезультатно.
– У меня в банке много-много тысяч, – с сексуальным размахом говорит папа.
– Всего тысяч? – хлопает ресницами Криста.
– У меня в банке… шестьсот миллиардов фунтов, – поспешно исправляется папа.
