– Я скажу: «Эффи, ты была права», – терпеливо говорит Бин.
– А я скажу: «Пончо подкралось незаметно», – встревает Гас.
– Ха-ха, – говорю я. – Очень смешно.
– Но этого не случится, – продолжает Бин. Она тянется за бутылкой и опрокидывает ящик. – Я действительно считаю, что папа в состоянии о себе позаботиться.
– Криста, милая, кажется, у тебя завелись мыши! – раздается прямо под нами приглушенный голос Лейси, и мы дружно замираем, обмениваясь испуганными взглядами.
– Ты их видела? – так же приглушенно отвечает Криста.
– Нет, но я слышала возню. Может быть, это крысы.
– Крысы! – голос Кристы становится громче, и слышится цокот приближающихся каблуков. – Только их в этом гребаном доме не хватало.
– Ну, это уже не твоя проблема, верно?
Внезапно цокот прекращается, и Криста говорит:
– А знаешь что, Лейси, ты права. Хватит заморачиваться. Пусть крысы сожрут их с потрохами, мне по фигу.
– Ты об этой люстре говорила? – спрашивает Лейси. – Думаю, штуки четыре.
– Правда?
– Да, конечно. Четыре, четыре с половиной. А зеркало – две.
– Две! – Криста кажется впечатленной.
Бин и Гас обмениваются изумленными взглядами, а я чувствую, как в груди начинает закипать негодование. Я поклялась папе не рассказывать, что произошло в тот злополучный день, но больше не в силах молчать.
– Я бы и пяти фунтов за него не дала, – говорит Криста. – Ну зеркало и зеркало. – Внизу слышится топоток, сопровождаемый тявканьем Бэмби. – Привет, малыш, – воркует она. – Привет, мой сладенький… Слушай, Лейс, пойдем-ка сделаем себе водку с тоником.
– Хорошая мысль, – одобрительно говорит Лейси, и они удаляются.
Некоторое время никто из нас не шевелится, затем мы все выдыхаем.
– О боже, – выдавливает из себя Бин. – Что это было?
– Я же говорила! – дрожащим от волнения голосом восклицаю я. – У нее на уме одни деньги! И хотите кое-что узнать? – Я понижаю голос: – Давным-давно я застукала ее за фотографированием мебели. Но когда я сказала об этом папе, он весь ощетинился и встал на сторону Кристы. Он сказал, чтобы я не говорила об этом вам, потому что это настроит вас против нее. И я не стала. Но теперь… – Я замолкаю. – Ну, вы понимаете?
– Я понятия не имела! – У Бин потрясенный вид.
– Ну, теперь вы в курсе.
Я с трудом сглатываю, лицо у меня горит. Столько времени хранить этот секрет было настоящим стрессом.
Судя по всему, колесики в голове у Бин пришли в движение, и вдруг, смущенно нахмурившись, она выпаливает:
– Знаю, о чем я собиралась спросить. Криста действительно посылала тебе имейл в том смысле, что Эффи, дорогая, ты должна прийти на вечеринку, иначе потом будешь жалеть?
– Конечно, нет! – возмущаюсь я. – Это еще одно ее вранье.
– Так я и думала! Но папа явно поверил ей! – Бин смотрит на меня в испуге. – Эффи, это действительно звездец. Он должен знать. Я ему расскажу.
– Не надо, Бин. – Я хватаю ее за руку. – Не надо. Ты делаешь все для меня. Ты всегда выступаешь посредником. И берешь на себя эмоциональный груз. А у тебя своих проблем хватает… – Я замолкаю. – На работе. Я сама разберусь.
– Мне нужно идти, – с неохотой говорит Гас, ставя бокал на ящик. – Но это было действительно круто.
– Нет, ты не можешь уйти! – восклицаю я. – Что мы будем делать с Кристой, с мебелью и со всем прочим?
– Хорошо, – говорит Гас. – Если кто увидит, как Криста с Лейси прут из дома люстру, пусть шлет другим эсэмэс, кодовое слово «стекляшка». Повторяю: «стекляшка». Если нет, тогда до завтра! – Он вскидывает руку на прощание и поднимает крышку люка.
– Погоди, Гас, – с внезапной горячностью говорит Бин. – Пока ты не ушел. – Она хватает его и меня за руки и притягивает к себе. – Мы не сломлены. Нет.
Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга поверх сцепленных рук. Мой брат. Моя сестра. Знакомые, любимые лица. Теперь уже взрослые… но в моем воображении они так и не выросли. Они вечные дети, лазят на чердак, стараясь сделать жизнь как можно увлекательнее.
– Ладно, – наконец говорит Гас, разрушая чары. – Всем доброй ночи. Впереди у нас еще один день щекотания нервишек, так что увидимся. Где еще так отдохнешь душой, как на семейных посиделках?
Глава 13
Укладываться спать в комнате Бин – это как путешествовать в прошлое. Когда в доме были гости, мы всегда ночевали вместе и вечно ссорились по любому поводу. Когда выключать свет. Кто «шумнее» встряхивал одеяло. Кто кому действует на нервы.
Но теперь мы взрослые, ведем себя вежливо и цивилизованно. Бин даже нашла для меня в дорожном наборе новую зубную щетку и пробник увлажняющего крема. Я брожу по комнате в ее старой пижаме и нежно вожу рукой по расписанному вручную гарнитуру с Кроликом Питером. Кролики нарисованы на изголовьях деревянных кроватей. Гардероб украшен изображением падающих листьев. Изящные ручки туалетного столика сделаны в форме морковок.
– Откуда вообще взялась эта мебель? – спрашиваю я, открывая застекленный шкафчик, чтобы рассмотреть коллекцию керамических фигурок, расставленных на полочке, расписанной листьями.
– Тут жил столяр, который делал мебель на заказ, – говорит она, расчесывая волосы. – Он уже умер. По всей видимости, сделать ручки в форме морковок была мамина идея.
– Я даже не знала, – говорю я после паузы. При упоминании про Элисон (мысленно называть ее мамой у меня не получается) я всякий раз испытываю странное чувство, как будто я не в теме.
– Хочешь почитать или что-нибудь еще? – вежливо осведомляется Бин.
– Нет, я без задних ног. Давай просто спать.
Мы ложимся, Бин выключает лампу, а я пялюсь в темноту. Я не ожидала, что еще одну ночь проведу под этой крышей. В этом есть что-то сюрреалистическое.
Чтобы успокоиться, я машинально тянусь за матрешками – и тут с томительным чувством вспоминаю. Я даже понятия не имею о том, где их искать.
А вдруг я не смогу…
Нет. Не смей так думать. Я их найду. Просто нужно проявить упорство.
Тогда, чтобы отвлечься, я принимаюсь считать домочадцев – это еще одна моя детская привычка. Я мысленно желаю им спокойной ночи, словно убеждаю себя в том, что все хорошо. Папа… Гас… Бин… Дойдя до Мими, я невольно издаю тяжелый вздох.
– Ты в порядке? – слышится в темноте голос Бин.
– Да так, думаю… о разном.
– Хм. – Бин молчит, а потом продолжает мягким тоном: – Эфелант, ты все время говоришь, что семья распалась. Но сама посуди: я – здесь. Ты – здесь. Гас – здесь.
– Знаю. – Я вглядываюсь в темноту. – Но ведь все уже не так, верно? Мы не разговариваем как раньше. Папа какой-то странный и ненастоящий. А без «Зеленых дубов» нам даже собраться будет негде. Мы будем отдаляться все больше и больше.
