Я тотчас отвечаю:
Забудь. Ну что, готов помочь? Предлагаю заключить договор. При получении эсэмэс с текстом «розовый куст» бросаем все дела и бежим друг другу на помощь.
Джо изумленно смотрит в экран, затем строчит новое сообщение, при этом на его лице появляется озабоченное выражение.
Спасибо, наконец-то!
Именно этого я и добиваюсь и быстро набираю три слова:
Он тотчас отвечает:
Понял. Договорились. Я согласен.
Ой, блин. Надо было выразиться яснее.
Нет. РОЗОВЫЙ КУСТ. Посмотри на розовый куст.
Тяжело дыша, я смотрю, как Джо поворачивается, осторожно смотрит на вышибалу, по-прежнему стоящего у входной двери, а затем обозревает ряд розовых кустов вдоль дорожки. Его вопрошающий, полуподозрительный взгляд поочередно перемещается с одного куста на другой, точно ожидая подвоха…
Наконец он видит меня, и глаза у него лезут из орбит. От изумления. Еще в них есть какое-то выражение, которое мне непонятно. Какое-то время мы молча пялимся друг на друга. Это наш самый продолжительный зрительный контакт за многие годы. Такое ощущение, что мы опять на связи, как в прежние времена, правда, сквозь сплетение стеблей и листьев розового куста. У меня возникает иррациональная потребность ночь напролет смотреть в его знакомое лицо из моего убежища.
Но увы. И зря я повелась, потому что это уже не прежний Джо, которого я любила и понимала. Это новый Джо, жестокий и необъяснимый. Просто они выглядят одинаково. Поэтому я отвожу глаза и набираю:
Сначала он не шевелится, просто стоит, весь из себя такой досадно красивый, подсвеченный со спины вечерним солнышком. Наконец он отмирает, но не приближается, что характерно, а пишет сообщение:
Ты, я так понимаю, на свидании. Не хотелось бы мешать. Кстати, где твой красавчик?
Несколько мгновений я просто пристально смотрю на него, постепенно заливаясь краской. Черт бы тебя побрал.
Отвечать очень не хочется, но придется. Наконец я беру себя в руки и набираю:
«Свидание» – это, пожалуй, преувеличение.
Справедливости ради, он не смеется, хотя губы у него подергиваются. Меня так и подмывает сказать, чтобы шел на фиг, но тогда плакали мои матрешки. Держись, Эффи, твердо говорю я себе. Кого вообще волнует его мнение?
Внезапно у меня в голове всплывает одна из козырных фраз Мими – возможно, потому что о ней мне напомнил запах роз. Всякий раз, когда с нами в школе происходил какой-нибудь конфуз, она сочувствовала, но затем твердо говорила: От стыда еще никто не умирал. Точно. Итак. Двигаем дальше.
Со всем достоинством, на которое способна, я набираю еще одно сообщение:
Подойди ближе. Притворись, что разглядываешь розы.
Я напряженно жду его реакции, потому что если он не согласится, то мне кранты. Но он поднимает глаза, уголки его рта снова подергиваются, и я понимаю, что он готов подыграть. Он делает секундную паузу, а затем непринужденно обращается к вышибале:
– Красивые розы.
– Ага, – ответствует вышибала, тупо глядя на мой куст. – Только я не знаток.
– О, это селекционные. – Говоря это, он приближается по гравию к моему убежищу. – Хочу посмотреть обрезку. Да, хорошая обрезка…
Он останавливается прямо перед кустом. Сейчас мой взгляд упирается прямо в его чернобрючные колени. Я запрокидываю голову и вижу его лицо, обращенное ко мне.
– Что ты здесь делаешь? – вежливо интересуется он. – Удивительный экземпляр, – громче добавляет он, адресуясь к вышибале.
– Мне нужно попасть на вечеринку, – быстро бормочу я. – Мне нужно, чтобы ты мне помог.
– На этот случай имеется дверь, – вскидывает брови Джо.
– Да. Но никто не знает, что я здесь, даже Бин. – Я перемещаюсь с ноги на ногу, шевеля листву. – Я несколько недель не говорила с папой. Меня изначально не включили в список гостей. Вот такая лажа.
Ненадолго наступает тишина, только вдалеке грохочет музыка и слышатся взрывы смеха.
Когда я наконец поднимаю глаза на Джо, его лицо серьезно.
– Мне жаль, – говорит он, берясь за ветку и рассматривая цветок. – Я знал, что развод дался тяжело. Но не представлял, насколько…
– Все в порядке. Проехали, – резко обрываю его я. – Мне нужно попасть внутрь всего на десять минут. У меня там дело. А долбаный швейцар мешает.
– И что за дело?
– А тебе какая забота? – не в силах сдержаться, огрызаюсь я, и на его лице появляется отстраненное выражение.
– Что ж, справедливо.
– Ну, так поможешь?
Я понимаю, что говорю отрывисто, но это потому, что нервничаю от близости к нему и пытаюсь это скрыть. Руки у меня вспотели, глаза немного щиплет. Пожалуй, уже не так саднит, как прежде, но все равно я еще не совсем оправилась.
Джо тоже выглядит напряженным, хотя я понятия не имею почему. Вообще-то это он накосячил, а не я. Он опасливо поглядывает на вышибалу – тот сейчас безучастно смотрит вверх, на темно-синее летнее небо, – а затем поворачивается ко мне.
– Эффи, у твоей семьи официальный прощальный вечер, – ворчливо говорит он. – Твое место среди гостей. Может, станешь моей «плюс один»?
– Нет, – слишком поспешно говорю я, и он морщится.
– Я не имел в виду…
– Я знаю. Знаю, что не имел. – Я неловко потираю нос. – Но в любом случае я здесь не ради вечеринки. У меня здесь дело.
– Хорошо, – кивает Джо. – Что я должен сделать?
– Отвлеки внимание. Сделай так, чтобы этот тип убрался от двери. Рвани гранату.
– Рвануть гранату. – В его глазах мелькает озорной блеск.
– Только не говори, что у тебя при себе нет ручной гранаты, – невозмутимо заявляю я. – Ты меня очень разочаруешь.
Джо шарит по карманам.
– Конечно, есть. Где-то тут завалялась.
– Чудненько. Тогда пусти ее в дело. И… спасибо, Джо.
Наши взгляды снова встречаются, и я понимаю, что, возможно, мы видимся в последний раз. Сейчас я метнусь туда-обратно и навсегда уеду из этого места. Он будет жить своей жизнью, под гром аплодисментов и свершений… а я – своей.
– Кстати, поздравляю с успехом на всех фронтах.
– А, это. – Джо одним движением руки отмахивается от всего разом – от карьеры, престижа, славы, и в этом весь он.
