Вот и сейчас он словно видел себя со стороны: как четкими, отработанными движениями извлекает из сумки и собирает винтовку. Как занимает позицию на окне. Как видит объект, ловит его в оптику прицела. Как, затаив дыхание, медленно выбирает свободный ход спускового крючка и… нажимает. Выстрел. Тяжелая пуля со стальным сердечником входит в голову…
Но сначала следовало устранить небольшую помеху — хорошего мужика по имени Ильич. Прихлопнуть его, походя, как муху пли таракана, просто потому, что он оказался не в то время не в том месте.
Одной рукой Толя Гарамнов опускал на пол сумку с разобранной винтовкой, а другой уже выхватывал из-под пальто газовый «макар» с переточенным под боевой патрон стволом и навинченным на него глушителем.
В таких случаях он стрелял навскидку, не целясь, и никогда не промахивался. В самый последний момент он вдруг с удивлением увидел, что алкаш каким-то непостижимым образом увернулся и уходит с линии стрельбы в неудобную правую сторону. В долю секунды он оказался за холодильником в кухне, и оттуда же прямо в киллера уставились стволы обреза охотничьей двустволки. Дуплет жаканом с дистанции в два метра раскрошил его плечо за долю секунды до того, как пули его пистолета взрыли пол крошечной кухни.
Ильич с любопытством высунулся из-за холодильника, подул в стволы обреза и пробормотал как бы сам себе.
— «Комет» и микробов убивает наповал.
Киллер неподвижно лежал, заливая кровью пол коридора. Ильич достал трубку мобильника и потыкал грязным пальцем в кнопки.
— Але, это Черкес? Крюков на проводе. Ты уже на месте? Я тоже. Ну, тогда постарайся максимально удовлетворить свою подругу. Все остальное я уже сделал. Как наш крестник? Сейчас вызову «скорую», но, боюсь, он не дотянет. Впрочем, шанс я ему дать обязан.
После этого сыщик и в самом деле позвонил в «Скорую помощь», потом набрал номер милиции. Как ни странно, но когда приехали медики, Толя Гарамнов был еще жив.
* * *
Возле дома собралась целая толпа зевак, привлеченная видом снующих туда и сюда с озабоченным видом сотрудников МВД и прокуратуры. У подъезда стояло не менее десятка машин с включенными мигалками. Но здесь были не только правоохранители. Когда Крюков вышел из подъезда, его окружили журналисты.
— Правда, что вы убили Чистильщика?
— Скажите, Чистильщик действительно был действующим сотрудником ФСБ?
— Признайтесь, что программа «Белая стрела» все еще действует!
Сыщик с большим трудом отбился от журналистов и направился в управление. Здесь его встречали как героя. Полковник Галкин с приходом к власти Щеглова махнул на все рукой. Он совершенно перестал пить валерьянку и перешел на коньяк. Сейчас в честь Крюкова он распорядился устроить в отделе маленький междусобойчик.
В одно мгновение на запах спиртного слетелись оперуполномоченные всех мастей. Крюков устал принимать поздравления и тосты. Даже Щеглов, заглянув на минуту, одобрительно похлопал его по плечу, подмигнул и показал кулак с поднятым кверху большим пальцем. «Что это значит? — задумался Крюков. — Этим жестом в Древнем Риме даровали жизни побежденным гладиаторам!». Вид у Щеглова при этом был слаще меда.
И вдруг, неожиданно для себя, среди улыбок и приветствий Крюков вдруг споткнулся о злой, колючий взгляд. При этом он даже поперхнулся водкой. На него с болью и ненавистью смотрели глаза однокашника Володи Тарасова.
— Почему ты не убил его? — прошипел он, наклонившись к самому уху сыщика. — Что же ты наделал? Теперь всем нам хана.
И вышел из кабинета. В разгар веселья Сергей Абрамович Галкин вдруг отозвал Крюкова в сторону.
— Вам звонили из прокуратуры. Просили зайти к следователю Кибальчичу и, если можно, сегодня.
Ехать никуда не хотелось, но, поразмыслив, Крюков решил прокатиться и побыстрее закончить все формальности. К тому же приятно пожинать лавры героя, победителя неуловимого Чистильщика. Банкета, медали или денежной премии от прокуратуры сыщик, конечно, не ждал. Но все-таки, может быть, фотоаппаратом наградят? Или хотя бы велосипедом…
Возле кабинета Кибальчича переминались с ноги на ногу двое милиционеров.
— Кибальчиш что, занят? — спросил у них Крюков.
Те в ответ лишь пожали плечами. Сыщик вошел в кабинет. Увидев его, следователь обрадовался. По всему, было видно — ждал с нетерпением.
— Проходите, — сказал он. — Мы вас давно ждем.
— Кто это мы?
Только теперь Крюков заметил притаившегося на стуле в углу кабинета бизнесмена Смоторчука. Уж не его ли привели сюда под конвоем, который сейчас околачивался в коридоре?
— Да вот, я и товарищ Смоторчук. Он тут на вас, гражданин Крюков, заявление принес. Вы занимались вымогательством и злоупотребляли должностными полномочиями. Оборотень вы.
— Тогда уж старший оборотень, — поправил его Крюков с полнейшим самообладанием.
Ничто не ново под луною, сколько подобных обвинений ему пришлось выслушать в своей богатой событиями жизни? Бог весть! И что?
И ничего! Правда, этот Кибальчич ведет себя, как прокуратор Иудеи. Интересно, что у него там в загашнике?
Глава четвертая
Хата
Крюков придвинул ногой стул и сел с видом оскорбленной невинности. Вернее, презумпции невиновности.
— А теперь, если можно, поподробнее. И учтите, практика доказывает, что ко мне грязь не пристает…
Следователь Кибальчич прошелся взад-вперед по кабинету. Выглядел он странно: мрачно и интригующе одновременно. Словно эстрадный фокусник-иллюзионист, выступающий на торжественном концерте, посвященном похоронам генерального секретаря партии.
— В общем-то, сначала вас хотели обвинить в получении взятки, но тут с доказательной базой слабовато, судебной перспективы я не вижу. Так что основная статья — злоупотребление должностными полномочиями — двести восемьдесят пятая, часть третья. Чисто бандитская.
— Даже так? Часть третья? А четвертой там не было? — осведомился Крюков.
Кибальчич его иронии не принял и стал еще суровее прежнего… С таким видом Иван Грозный говорил своим боярам: «А посему во всем ваша разумеется собачья измена!».
— Да, часть третья — злоупотребление должностными полномочиями, — произнес следак тоном государственного обвинителя. — Деяния, повлекшие тяжкие последствия. Карается сроком заключения до десяти лет.
— И какие же это последствия, нельзя ли узнать? — Крюков положил ногу на ногу и принялся внимательно разглядывать носок кроссовки, как будто это занятие было гораздо интереснее того, что мог ему предложить следователь прокуратуры.
— Узнаете в свое время, когда вам будет официально предъявлено обвинение, — сказал, как отрубил, Кибальчич. — Но это еще не все. Кроме того, вы обвиняетесь в вымогательстве по статье сто шестьдесят третьей, части третьей, пункт «б» — в крупном размере. Это — от семи до пятнадцати лет.
