Настя О'Куинн подошла к Кроссу, когда он проводил свой осмотр. Он небрежно поцеловал ее в знак приветствия, а затем кивнул в сторону ее сестры и сказал: - “Она почти так же хороша собой, как и ты.”
Настя улыбнулась: “Вы очень льстивый английский джентльмен, но Евгения на десять лет моложе меня и, как говорят французы, "рависсант".’”
“Мы говорим "восхитительно", это одно и то же. И да, это так. Итак, ты женщина, вот что ты мне скажи . . . они настоящие?”
- Что, Женькины груди?- Настя выглядела возмущенной самим этим предложением. - Одно я могу сказать тебе о женщинах в моей семье, Гектор: нам не нужна никакая помощь в этом деле!”
“Нет, не они, а ее губы.”
Настя улыбнулась: - “Ах да, они великолепны: такие полные, такие мягкие. Должна признаться, я немного завидую ей за этот рот. То, как она всегда слегка надувает губы, словно целует весь мир.”
- Никогда не думал, что ты такая поэтичная, Настя.”
Она пренебрежительно пожала плечами и продолжила: - " Так они настоящие? Ну, я могу сказать тебе, что у ее матери точно такие же губы, так что либо они оба ходили к одному и тому же хирургу, либо оба были благословлены одними и теми же генами. Почему бы тебе не пойти и не спросить ее?”
“Я не могу этого сделать! - Запротестовал Кросс.
- А почему бы и нет?”
“Это невежливо, вот почему.”
Настя скептически посмотрела на него. - “О, и совсем не невежливо говорить о моей сестре за ее спиной? Ха! Пойди и спроси ее, как подобает мужчине, или я скажу ей, о чем ты спрашивал меня.”
“Очень хорошо, ты не оставляешь мне выбора, - сказал Кросс. “У меня нет другого выбора, кроме как пойти и поговорить с твоей потрясающей сестрой. Это тяжелая работа, но ... . .”
“Достаточно.- Рассмеялась Настя. - Вперед!”
Евгения сидела на корточках, играя с Кэтрин в какую-то маленькую игру, держа перед собой игрушечную обезьянку и двигая ею всякий раз, когда она пыталась схватить ее, вызывая пронзительный детский смех. Кросс остановился в двух шагах, просто чтобы посмотреть, а затем Евгения зарегистрировала его присутствие, встала и представилась, добавив: "Но так как вы босс Насти, а также один из ее самых близких и доверенных друзей, то вы и мой друг, и можете называть меня Женей.”
То, как она произнесла свое имя, заставило его казаться таким же мягким и чувственным, как прикосновение женской руки к норке.
“Тогда вам лучше называть меня Гек, - ответил он. “Вы уже познакомились с моей дочерью Кэтрин.”
Лицо Жени просияло.- “О, она такая очаровательная! Настя мне все про нее рассказала, и она даже милее, чем я себе представляла.”
“Спасибо. Кросс улыбнулся девочке и сказал: - "Я люблю ее больше, чем кого-либо другого в мире . . . кроме ее матери, конечно.”
Лоб Жени сморщился в сочувственную гримасу. - Да, Настя тоже рассказывала мне о Хэйзел. Мне очень жаль . . ." - Наступило короткое молчание, а затем она оживилась. - "Так! Вы разговаривали с Настей и оба смотрели на меня . . .”
“Неужели это было так очевидно?- Спросил Кросс.
- Женщина всегда знает, когда ее изучают.”
“А в твоем случае это происходит почти всегда.”
“Все время, - вздохнула она. - Во всяком случае, я видела, как Настя отдает тебе приказы - она обожает отдавать приказы!”
Кросс рассмеялся. “Да, но иногда она забывает, кто на самом деле главный.”
“И это все ты?”
“Да, - сказал он со спокойной, непринужденной властностью.
- И все же Настя отдала тебе приказ . . .”
Кросс печально кивнул. - “Это правда. Я задал ей вопрос о тебе,и она сказала мне, что я должен просто прийти сюда и задать его тебе.”
“И . . . ?”
- Мои точные слова звучали так: - "Настоящие ли они?”
Женя опустила взгляд на свое декольте. “Что, эти?”
“Это был в значительной степени и ее ответ, но я говорил о твоих губах. Они необыкновенные.”
“Я знаю” - сказала она и сложила их вместе с глупой утиной мордочкой, что заставило их обоих рассмеяться. “Значит, ты думаешь, что у меня были наполнители или имплантаты? Хмм. . .- Она снова задумчиво поджала губы, отчего ее естественная надутость стала еще более заметной. “Знаешь, есть только один способ узнать это наверняка . . .”
Кросс холодно взглянул на нее, давая ей возможность подумать, не сочтет ли он ее блефующей и не поцелует ли, наслаждаясь безошибочным зарядом флирта в воздухе.
Затем настроение было нарушено веселым криком - " Сюда, все! - когда Пэдди пригласил их присоединиться к нему в кухне-столовой, построенной в оранжерее, которая выходила на небольшой, но хорошо разбитый сад. Когда Настя направила каждого из своих четырех гостей к одному из стульев, расставленных вокруг деревенского кухонного стола, Пэдди гордо провозгласил меню: "Сегодня у нас есть прекрасный кусок первоклассной английской говядины, приготовленной в степени средней прожарки, хорошей и розовой в середине и, возможно, просто капля крови для вас, босс. Кроме того, есть жареный картофель, йоркширский пудинг и прекрасный выбор овощей, прямо из холодильника, любезно предоставленный Мистером Бердсеем, потому что я очень люблю вас всех, но я не собираюсь чистить морковь и стручки гороха все утро. Если вы выпьете достаточно того чилийского красного, что ждет вас на столе, вы все равно никогда не поймете разницы. А пока выпекается в духовке великолепный яблочный пирог, и заварной крем будет сделан свежим, а не из пакета, это я вам обещаю. Дамы и господа, обед подан!”
***
Вертолет "Белл-407 “находился в 300 милях к северо-западу от города Кабинда, почти на пределе своей дальности полета, когда пилот крикнул своему единственному пассажиру: " Вот она, прямо перед нами, как раз там, где должна быть. Блин, какая же это странная лодка!”
Джонни Конго смотрел на спокойные воды Атлантики, пока не увидел то, на что указывал пилот: корабль в форме бумажного дротика или старый Дельта-бомбардировщик с гладким узким носом, который расширялся к широкой квадратной корме. Когда они подлетели ближе, Конго разглядел, что это был тримаран с тремя корпусами, связанными одной палубой, как три пирса под мостом. Теперь он разглядел высокую треугольную А-образную конструкцию, которая поднималась от главной палубы прямо перед кормой. Какое-то ярко-желтое судно было подвешено к А-образной раме, и люди, все еще размером с муравья на таком расстоянии, сгрудились вокруг рамы, когда она накренилась назад, перенося судно через корму и затем опуская его в воду.
К тому времени, когда процесс был завершен, вертолет готовился к последнему заходу на посадку, направляясь прямо к надстройке, которая поднималась тремя палубами, каждая из которых была меньше предыдущей, подобно сверкающему белому зиккурату. Матрос в белых шортах и темно-синей рубашке без рукавов стоял на носовой палубе, направляя вертолет на посадку, и теперь Конго мог видеть нарисованную на носовой палубе букву “Н”, обозначавшую посадочную площадку. Пилот привел колокол в идеальное, плавное приземление и отключил турбовинтовую силовую установку Эллисона, когда член экипажа пробежал под винтами и закрепил полозья на палубе, а затем остался у вертолета, когда вся площадка начала погружаться в черный корпус корабля. Он с едва заметным или едва слышным стуком опустился на пол большого ангара, и только тогда пилот расстегнул ремень безопасности и предложил Конго сделать то же самое.
