Кинзия. Верник. Чистая кровь. Кинзия, Верник, Чистая кровь… комок жара толкнулся в груди, и я дернулась; Элдред сжал меня крепче. Кинзия, Верник, Чистая кровь… жар растекся под кожей, мышцы напряглись. Кинзия, Вер…
…Несколько взмахов крыльями и я уже высоко над двором. Ветер оказывается сильнее, чем казалось, и меня разворачивает. Я задеваю крышу, врезаюсь в нее лапами, и когти, скользя, срывают черепицу. Другой дракон, черно-зеленый, поднимается и улетает, и я спешу за ним, повторяю его движения. Ветер крутит, крылья неуклюжи, но дракон зовет меня, и я лечу вслед за ним.
Крылья сами собой расправляются как надо, ловят потоки воздуха, и полет становится проще. Горло вибрирует, я издаю громкий рев, и ветер, который теперь со мной заодно, разносит его по долине. Мой спутник-дракон тоже ревет и поднимается выше, и я стараюсь не отступать; взмахами крыльев мы разгоняем туманы, под нами расстилается белое с темным полотно земли. Мы летим, летим, пока под нами не появляется зеленое море леса.
Мой спутник улетает дальше и, описав круг, возвращается; он зовет других, тех, кто затаились в лесу. Мы кружим над деревьями, задевая хвостами их верхушки, и призываем своих. Они показываются один за другим — мелкие крылатые создания — и начинают летать с нами. Дракон велит им искать существ поменьше, без крыльев, и мелочь возвращается в лес, чтобы выполнить указание. И я тоже ищу, тоже выискиваю, выглядываю… Мы кружим, пока огненные вспышки не привлекают наше внимание, и лес не оглашают будоражащие звуки. Дракон резко ныряет в лес, пропадает в треске и вскоре возвращается с мечущимся бескрылым существом в когтях, плюющимся огнем. Эту добычу он передает мне; она дергается в когтях. Я замедляюсь, приподнимаю лапы и дышу на нее огнем. Подогрев мясо, я вытягиваю шею и, оторвав половину, проглатываю; то, что я уронила, подхватывает крылатый друг поменьше. Огонь вспыхивает повсюду, огонь рассказывает, где добыча, и охота продолжается. Быстро насытившись, я летаю возле черно-зеленого дракона, а вот мелочь крылатая все еще наедается. Мы ждем, когда они нарезвятся, а потом летим выше, дальше, уводим мелких за нами, туда, куда нас зовет тепло особенного огня. Вслед за драконом я опускаюсь на снег. Он зовет, и я не могу не откликнуться, перекидываюсь прямо в снегу…
— Мы сожрали их! — потрясенно воскликнула я. — Мы их сожрали, Элдред!
— Я не жрал, я брезгливый.
— Это не смешно! Мы не просто убили, мы… — меня затошнило и, справившись с приступом, я сказала: — Ты ведь все понимал, осознавал…
— Да, я все осознавал. Да, я позвал тебя в Дреафрад и призвал драконоподобных. Они указали нам, где прячется Верник, и мы поступили с ним так, как они заслуживают. Не смей жалеть об этом, — велел Элдред. — Когда я нашел тебя в лесу с перерезанным горлом, в крови, воняющей отравой, то не помнил тебя, но чувствовал связь. Я слизывал кровь, чтобы ты залечилась, хотя на вкус она была горька; я звал, и ты отозвалась… И почти каждую ночь мне снятся кошмары о том, что ты не отзываешься, лежа в алом снегу… И после всего этого, — яростным шепотом продолжил он, — ты думаешь, я позволю тварям, которые на вас напали, ерничать на суде? Они примкнули к Чистой крови, а мы с тобой драконы, Лери, и мы ответили им по-драконьи.
Шок прошел, и я поняла, что Элдред прав — они получили свое. Может, я и монстр, но монстра во мне разбудили они. Так что никаких сожалений. Прижавшись к мужчине, я обхватила его руками за талию и проговорила:
— Теперь мы квиты… Я спасла тебя от яда и смертельной раны, и ты спас меня от яда и смертельной раны. Не такой уж ты и неблагодарный.
— А ты не такая уж и вздорная.
— Что мы будем делать дальше, Элдред?
— Эл. После совместного поедания врагов ты можешь называть меня так.
— Но ты сказал, что не ел их.
— Я и не ел, так, поджаривал для тебя.
Меня снова затошнило, но слабее, чем в прошлый раз. Я хмыкнула, решив не задаваться вопросом, насколько низко мы пали, раз смеем шутить по такому поводу, и повторила вопрос:
— Что же мы будем делать дальше, Эл?
— Менять мир, — сказал он просто. — И отвоевывать свое место в нем. Хотя тоглуанцы, считай, уже наши. Они запомнят, как ты спалила их бывшую хозяйку, а потом полкрыши разрушила улетая.
— Или сочтут меня чудовищем…
— Даже если так, ты наследное чудовище и Колыбель туманов твоя. Да и Сизер от страха отдал тебе все права. Кстати о нем. Надо было сжечь и братца вместе с сестрой.
— Нет, — покачала я головой. — Если я буду убивать, точно не зная, виновен человек или нет, то я действительно стану чудовищем. Кинзия клялась, что Мариан ни о чем не знал, так что…
— Ты просто пожалела его маленькую дочь.
— И это тоже. Пусть оставшиеся Сизеры катятся на свой север и не отсвечивают. Если попробуют высунуться — пожалеют. — Отстранившись, я посмотрела в лицо мужчины. — А ты, Эл? Вернешь то, что причитается тебе по праву рождения? Будешь мстить за смерть родителей и за сожжение на площади Пепла?
— А чем я, по-твоему, занимался все это время в столице? Я вернул себе и деньги, и положение, и всем, кто имел отношение к убийству моих родителей, я давно уже отомстил. Теперь меня интересует иное.
— Что?
— Дракону нужна драконица, — шепнул Элдред и потянулся к моим губам, но тут раздался громкий хруст, и мы посмотрели в сторону.
Из-за дерева выглядывала женщина лет двадцати пяти, нагая, и вид у нее был, мягко говоря, удивленный.
— Извините, пожалуйста, — вымолвила она дрожащим голосом, — вы не скажете, что со мной случилось?
— С возвращением, — в один голос сказали мы с Элом.
— Откуда же я вернулась?
— Из драконоподобности.
Этот ответ бедняжка не поняла.
— Не бойтесь, — сказала я, — все в порядке. Мы отведем вас в храм, и вы все вспомните.
— А где моя одежда?
— Зачем одежда? — раздалось рядом, с другой стороны, и к нам вышел мужчина лет сорока. — По-моему, нам и так удобно.
Я спряталась за Элом, а та женщина поменяла позицию за деревом, чтобы мужчина ее не разглядел.
— Это драконоподобные? — спросила я. — Ты призвал их всех?
— Хватит им прозябать в чешуйчатой форме, пора пожить и по-человечески, — улыбнулся Элдред.
— Но как они все смогли перекинуться обратно в человека?
— Мой огонь их подчиняет, так что, можно сказать, это я их изменил. Кстати, та виверна, в логово которой ты провалилась когда-то, тоже подчинилась тебе, как более сильной. Ваша встреча и касание разбудили на время твою силу, сделали тебя восприимчивее настолько, что к тебе вернулась часть памяти.
— Вот оно что… а ведь и правда — мой голос тогда тоже рокотал и ломался, и тело болело.
— Вся связано, Лери, и все мы связаны — через огонь.
