— Кончайте с ней, эньор, — сказал один из ублюдков. — Крови много, твари уже здесь.
— Драконоподобные не жрут отравленную плоть.
— Жрут не жрут, а на кровь все равно пришли. Эньор, пора!
Плад поднял руку и создал огненную сферу, яркую, как солнце, но использовал он ее не против меня, а отправил куда-то вперед. Мгновение, и вокруг стало светло, как днем, а потом снова темно.
— Этого хватит, чтобы спугнуть тварей?
— Обычно хватает.
Верник снова создал сферу, на этот раз поменьше — уже для меня.
У меня нет шансов. Тео слишком далеко, чтобы наша связь дала мне силу, я слаба, отравлена, в окружении нескольких пладов, и убить меня собирается мастер огня. Безнадежно…
— Слышишь? — улыбнулся мне Верник. — Твари идут. Они боятся огня, но жажда крови сильнее. Они не едят мясо, подпорченное ядом, но ты, кажись, все выблевала, так что придешься им по вкусу.
С этими словами плад погасил сферу и пошел к лошадям.
Они оставят меня так? Я не поверила своему счастью, но очень скоро мои надежды разбились — Верник вернулся с ножом. Присев рядом, он поглядел на меня, недвижимую, молчащую, и произнес тихо:
— Счастье бабы в том, чтобы выбрать правильного мужика. Моя баба получит все, а ты умрешь.
И перерезал мне горло.
* * *
Бум.
Больно.
Бум.
Волна жара.
Бум-бум.
Вкус крови.
Бум-бум-бум.
Волна жара.
Вкус крови.
Бум-бум-бум…
Хриплый вдох… склизко… темно… жар, царапанье, давление.
Моргнув раз-другой, я увидела язык и задохнулась от ужаса; влажный и тяжелый, он прошелся по моему горлу. Я зажмурилась, ожидая худшего; меня снова поглотил мрак, и снова вокруг загрохотало: бум-бум-бум. Жар цветком распустился в груди, потек по венам, и металлический вкус крови заполнил рот.
Грохот быстрых ударов перестал пугать; я узнала этот ритм.
Это сердце, чье биение я уже слышала. Это мрак, в котором я уже тонула.
Это Блейн.
Я раскрыла глаза, и мрак развеялся. Надо мной зависла вытянутая морда с приоткрытой пастью, являющей острые зубы. Как завороженная, я смотрела на эту пасть, на эти зубы, пока дракон не поднял голову выше. Я увидела роговые наросты на голове, образующие «корону»; отливающую зеленым черную чешую; маленькие глаза цвета пламени с круглыми зрачками.
Дракон.
Он нависал надо мной громадой и смотрел, чуть склонив «рогатую» голову. Я больше не слышала стука его огромного сердца и не ощущала вкуса собственной крови, которую он слизывал с моей шеи, но чувствовала его так, как всегда чувствовала Блейна.
Он жив! Он переродился! У него был план — конечно, был! Наша теория оказалась верна! Драконы — это мы!
— Элдред, — выдохнула я (и плевать, как это получилось с перерезанным горлом!), — ты сделал это!
Дракон запрокинул голову, и по его телу пошла дрожь. Зная, что будет, я закрыла глаза, и когда драконья пасть открылась и пламя обрушилось на меня, не почувствовала боли.
* * *
Громкий звук разбудил меня. Открыв глаза, я приподнялась, ощущая под руками что-то твердое. Вокруг меня потрескивал огонь. Огонь! Вскрикнув, я подскочила и слетела с возвышения, на котором проснулась, и замерла, увидев парня лет четырнадцати-пятнадцати, застывшего напротив с тряпкой в руке.
Почувствовав холод пола, я опустила взгляд и обнаружила, что обнажена, но прикрываться руками не стала; мной овладело странное чувство, словно я уже была здесь и переживала нечто подобное, так что мне было не до стыда. Да и парень, хоть и стоял истуканом, испуганным не выглядел и честно пытался смотреть мне в глаза, а не ниже.
— Где я? — хриплым голосом спросила я.
— Вы в Тоглуане, эньора, в храме Великого Дракона.
Эньора? Тоглуана? Храм? Дракон?
— Вы снова ничего не помните? — осторожно спросил парень.
— Снова?
Выдержка изменила юноше — он таки глянул на мою грудь и ниже и, покрывшись густым румянцем, опустил взгляд.
— Что так долго, Рик? С утра на ритуал приедут! — раздался недовольный голос, и в помещение вошла женщина в охристом одеянии до пят, подпоясанном цепочкой с тонкими звеньями. Увидев меня, она, как и парень, застыла на месте. Наши взгляды встретились, и я узнала эти глаза, это лицо, этот храм.
Я была здесь. Я знаю этих людей. Но не помню…
— Драконова воля… — проговорила женщина.
Дракон… вот уже дважды они его упоминают. Да и я кое-что знаю о нем, как оказалось.
— Он придет, — медленно сказала я.
— Кто?
— Дракон.
Женщина и Рик переглянулись, после чего первая спросила осторожно:
— Великий Дракон вернется?
Мне не понравился выбор ее слов, поэтому, нахмурившись, я сказала:
— Дракон придет за мной. Скоро. Не найдется ли у вас одежды для меня?
— Для вас — все что угодно, — заверила женщина и поклонилась мне.
Парень по имени Рик сразу последовал ее примеру. Я с подозрением поглядела на них — почему они кланяются? — и прошлась вперед, разглядывая помещение. Высокие потолки, пол, выложенный плитами, от которых исходит невозможный холод, и никаких предметов обстановки, если не считать алтаря, с которого я слезла. Обернувшись, я посмотрела на высокое пламя, танцующее на алтаре, и вспомнила его. Это особый огонь, он не обжигает… как правило.
Закончив с поклоном, женщина подошла ко мне и повела к выходу; на ее симпатичном лице появились красные пятна, а дыхание сбилось. Я же была совершенно спокойна, хотя у меня есть все основания переживать.
— Что еще вы помните? — спросила дама.
— Ничего.
— Что ж… разберемся…
Выйдя из холодного помещения с огнем, мы оказались в темном и не менее холодном коридоре; Рик, следующий за нами, стянул с себя рубашку и предложил мне. Рубашка была грязная и ядрено пахла потом, но не стоит привередничать в моем положении — не разгуливать же по храму голой?
Едва я надела рубашку, навстречу нам выбежала полненькая женщина, которую я тоже знаю, но не помню.
— Ллара Эула, там такое! — выдохнула она, запыхавшаяся. — ТАКОЕ!
— Что, Уля? И где «там»?
Объяснения не потребовались: вверху заскрежетало, и мы подскочили. Скрежет сменился шелестом и ударами, словно нечто огромное покатилось по крыше подпрыгивая. В то же мгновение я сорвалась с места и побежала вперед. Опомнившись, мои спутники понеслись за мной; пробежав по коридору, я свернула влево, точно зная, что так быстрее доберусь до дверей, а надо мной, на крыше, повторяя путь, громыхало. Ускорившись, я открыла дверь, выбежала, как была, босой, во двор, и стала озираться.
