— Неужели вы лишите нас внука? — с горечью повторила она.
Если Дрего и остался недоволен нарушением протокола, то вида не подал.
— Безопасность превыше всего. Теодор Гелл отныне под защитой и опекой эньора Мариана Сизера, владетеля Тоглуаны. Я всецело доверяю ему.
— Мы должны просить у него разрешение видеть нашего Тео? — еще горше спросила женщина.
— Да, эньора, — ответил император.
Женщина опустила голову и вернулась к мужу. Он взял ее за руку; я отвернулась, не будучи в силах смотреть на них, и, поклонившись, тоже вернулась в «строй» придворных.
Император давал еще распоряжения, вызывал кого-то из эньоров; все это время я была вынуждена оставаться на месте. В зале было неимоверно душно, но никто не смел уйти. Когда, наконец, император закончил и ушел, я поспешила к выходу; за мной следовали два человека охраны и двое из «новых» гарантов. Ни Уччи, ни других друзей Брадо я не видела уже несколько дней, да и Блейна не видела даже во время прощания с Рензо.
— Стой!
Обернувшись, я увидела мать Рензо. Миловидная белокурая женщина без единой морщинки, чуть более пухлая, чем дозволяется модой, исчезла без следа — осталась лишь ее тень.
— Как тебе спится? — спросила она.
— Я вообще не сплю, — ответила я.
— Как и я. Ему было двадцать лет. Всего двадцать!
Зал поплыл у меня перед глазами, и я покачнулась, но резкий голос эньоры Мео вернул меня в реальность, и она перестала уплывать.
— Почему ты не выбрала другого? Почему ты взялась за нашего Рензо? — спросила она полузадушенно.
— Не надо, — проговорил эньор Мео, пытаясь ее увести, но женщина не далась и, шагнув ко мне ближе, продолжила:
— Глупый мальчик, молодой… С ним ты могла делать что угодно, спать с кем угодно… А он не был слепым, он все видел, все знал. Над ним смеялся весь двор. Поэтому он и искал смерти. Ты не была ему хорошей женой! И теперь из-за тебя мы потеряем и внука!
Я не могла больше слушать это, пошла прочь, и мир снова поплыл у меня перед глазами.
— Ты его использовала! — неслось мне вслед. — Ты его погубила!
Я ускорила шаг и почти выбежала в коридор; глаза жгло, но я не могла плакать. Шумно вздохнув, я потерла глаза, которые разъедали несуществующие слезы, и поторопилась к себе. Забежав в комнату, я увидела бледную Нерезу и ревущую Дору.
— Они забрали Тео, эньора! — всхлипнула кормилица. — Он так плакал!
Я тяжело опустилась на ближайший стул.
— Ничего, — преувеличенно бодро сказала Нереза, — это временно. Вы его мать и это ничего не изменит!
— Мне надо побыть одной, — ответила я и, поднявшись, ушла в спальню.
Я не замечала течения дней и никуда не выходила. Я не могла есть, не могла спать, ни о чем не могла думать, кроме своей вины, тяжесть которой не давала мне дышать. Мной занимались: «новые» гаранты давали советы, Нереза окружала заботой, фрейса водила в храм, пытаясь отвлечь работой. Спустя десять дней после прощания с Рензо эньор Руссе, один из «новых» гарантов, которому поручено приглядывать за мной, отвез меня в храм к лларам, где те напоили меня каким-то отваром под монотонные непонятные песнопения.
Отвар сделал меня сонной и заторможенной, но избавил от вины; вообще все чувства пропали. Я покорно следовала за мужчиной.
— Срок траура — год и один день, — сказал он. — Все это время вы будете неприкосновенны. А потом вас надо будет выдать замуж. Мне велено подыскать эньора из отдаленного владения.
Руссе глянул на меня, но я не показала никакой реакции — отвар сделал свое дело. Да и без него я могла чувствовать лишь вину и боль…
— Боль пройдет со временем, — добавил плад. — Вам лучше жить подальше от столицы и чистокровников. Постепенно все плохое забудется, и вы увидите своего сына. Слышите меня, эньора?
— Да, — безжизненно отозвалась я.
Вздохнув, плад отвел меня в мои покои — новую клетку — и велел выспаться. Я закрыла за ним дверь и оглядела комнатку. Она была залита зимним холодным светом; в воздухе танцевали пылинки. Сон сковывал мое тело; я развернулась и пошла в спальню. Было тихо.
Я сделала шаг, другой… и поняла, что задыхаюсь. Я глубоко вдохнула, но ощущение удушья не пропало. Воздух, мне нужен воздух! В этой комнатке дышать нечем, надо выйти! Я вышла в коридор и снова вдохнула, но это был не тот воздух, не то, что мне нужно. Тогда я кинулась вперед, к ближайшему окну, но оно было закрыто. Пальцы неловко скользнули по раме… где же замок, как открыть окно? Ничего не соображаю… Я обвела осоловелым взглядом окно и, сжав пальцы в кулак, ударила по стеклу. Оно не разбилось, а пошло паутиной трещин, и тогда я ударила снова, локтем; на меня просыпался дождь осколков. Качнув головой, я высунулась из окна и вдохнула.
Вот он, воздух!
Я оперлась кровоточащими руками о подоконник и стала смотреть на город, присыпанный первым снегом. Уже зима… любимое время года Рензо. Но в этом году он ее не дождался...
Наконец вина пропала и боль тоже, остался только холод мыслей. Подумав о том, что ждет меня впереди, я выбрала свой способ обрести свободу; осколки хрустнули, когда я встала на подоконник.
Кто-то схватил меня за платье и дернул, и я рухнула на пол. Боль от удара о пол оглушила меня на несколько мгновений, затем чувствительность вернулась, и я ощутила, как жжет порезы на руках. Кто-то застонал рядом. Повернув голову, я увидела фрейсу Клару. Женщина лежала рядом со мной с задранной юбкой и растрепанной прической. Она застонала снова, и я приподнялась.
— Фрейса, — сонным чужим голосом позвала я, — вы в порядке?
Клара посмотрела на меня и, кряхтя, тоже приподнялась. Лицо ее, вопреки обыкновению, выражало не заносчивость и строгость, а страх.
— Ну-ка встаньте! — приказала она.
Я встала, не ощущая боли.
— Теперь помогите встать мне! — снова приказала фрейса.
Я склонилась к женщине и протянула ей руку; по ней текли проворные ручейки крови и стекали быстрой капелью на пол, но Клару это не смутило, и она крепко схватилась за мою руку. Поднявшись, женщина оглянулась и сказала:
— Уходим скорее!
Я последовала за фрейсой так же покорно, как до этого следовала за Руссе. Фрейса буквально затолкала меня в мои покои, затем закрыла дверь и спросила, где ванная комната. Я сказала, где, и она потащила меня туда. Открыв кран, она велела мне раздеться.
Я начала медленно раздеваться.
— Постойте! У вас стекло в руках. Садитесь!
Фрейса смахнула со стула стопку полотенец и усадила меня на него и, достав из своей сумочки косметичку, а из косметички пинцет, стала вытаскивать стекло из порезов на моих руках. Удивительно, но брезгливую Клару вид крови не испугал; наоборот, она была очень собрана. И я тоже. Мои руки немели, а на душе по-прежнему был полный штиль. Я хотела выйти в окно, но фрейса меня остановила. Это не знак судьбы и не чудесное спасение. Напротив, в этом я вижу еще одно доказательство того, что империя Огня никого просто так не отпускает…
