Я и сына в эти дни видела лишь мельком; теперь возле него была не одна только любимица Дора, но и еще три няни драконова происхождения. Император, очевидно, не считает меня матерью в полном понимании этого слова, как, впрочем, и других эньор — наше дело рожать, а воспитывать должны другие.
Стоя в главной парадной зале дворца, наряженная, причесанная и накрашенная, я ощущала себя рыбой, выброшенной на берег — мне не хватало воздуха. Высокие стены словно надвигались на меня, лепнина, стилизованная под языки пламени, тревожила, а безумная роскошь обстановки не восхищала, а угнетала.
Голова заболела, и перед глазами засверкали маленькие молнии.
— Мигрень началась, — шепнула я, глядя на придворных, напоминающих мне жужжащих пчел. Они «жужжали» обо мне, о моем сыне, Рензо, Брадо, его вдове, которая то ли должна появиться, то ли не должна…
— Потерпи, — шепнул Рензо, чьи и без того кудрявые волосы зачем-то дополнительно завили.
Нас с мужем одели в рубиново-красные тона, символизирующие дом Геллов. Мне эти цвета идут, гармонируют как с белой кожей, так и с черными волосами, а вот Рензо выглядит странно.
— Что такое, эньора? — спросила фрейса Клара, приставленная к нам.
Фрейса — это придворный женский чин, который дается в «награду» замужней многодетной женщине драконова либо обычного происхождения. Фрейсы — это распорядительницы, их обязанности весьма широки: они приглядывают за прислугой и определяют ей жалованье; решают общественные дела, принимают посетителей из народа; занимаются благотворительностью и устраивают церемонии в помощь лларам. Фрейсы пользуются уважением, за непочтительное обращение с ними могут серьезно наказать.
Фрейса Клара приставлена к нам с Рензо, чтобы учить премудростям придворной жизни и вообще — учить жизни.
— Мне плохо, очень болит голова, — ответила я. — Можно стакан воды?
— Нельзя, — отрезала фрейса. — Вот-вот появится император. А вот и он!
Действительно, в залу вошел Дрего. «Жужжанье» придворного роя стихло, и воцарилась тишина. Я приготовилась к долгому церемониалу…
…К моменту, когда все формальности были соблюдены, и меня официально признали подданной империи, Валерией Гелл, дочерью Брадо Гелла, матерью Теодора Гелла и супругой Рензо Мео, моя голова раскалывалась так, что я еле могла терпеть.
Как выдалась возможность, придворные хлынули к нам с Рензо; глядя на мелькающие незнакомые лица, я была близка к панике и боялась, что не смогу контролировать свой огонь. Многоголосье тоже сводило с ума.
— Мои поздравления!
— Такие молодые…
— Где вы скрывались? Зачем прятались от нас?
— На юге они скрывались, разве не видно?
— Эньора слишком белокожая для южанки…
— Танцуете, эньора?
— Вы правда недавно родили, эньора? А так и не скажешь.
Некоторые были так наглы, что лезли к нам и отпихивали от меня Рензо. Вцепившись в руку мужу, я шепнула:
— Уведи меня сейчас же.
Рензо не смог прорваться через толпу веселых молодых хлыщей, окруживших нас; только когда фрейса Клара подошла, они расступились. Фрейса сказала что-то, но я не расслышала, что, и повела нас куда-то; мы послушно пошли за ней.
Впереди я увидела Блейна с бокалом в руке; усмехнувшись, он пошел навстречу.
— Мои поздравления, молодые плады, — сказал он. — Нравится внимание?
— Мы в восторге, — ответил Рензо с каменным лицом.
— Да, я вижу по вашим лицам. Мой вам совет как гаранта: глядите в оба. Вы такие сладенькие и свеженькие, что наши придворные, одуревшие от скуки, не дадут вам покоя. — Переведя взгляд на меня, он произнес: — Платье вам к лицу, эньора Гелл. Рад, что вы придерживаетесь традиции и продолжаете интриговать меня. Сегодня вы сверкающая дочь Брадо Гелла. Какой вы предстанете передо мной в следующий раз? Точнее — кем?
Фрейса Клара, недовольная задержкой, отчеканила:
— Не задерживайте нас, эньор!
— Я разве задерживаю? Проходите, — проговорил Блейн, демонстративно уступая нам дорогу. При этом он якобы случайно облил фрейсу вином из бокала. — О-о, какая оказия, — дыша на женщину винными парами, сказал он, и начал тереть пятно на ее платье рукой.
Пятно было на груди, так что бедная фрейса окаменела от возмущения, а потом, тоже от возмущения, начала краснеть.
— Болван неуклюжий! — наконец, выплюнула она и полетела вперед, не особенно заботясь, идем мы за ней или нет.
— Зачем вы это сделали? — спросил Рензо.
— Бедняжку давно мужчина не касался, вот я и исправил это недоразумение. Фрейсам тоже нужно внимание. Или вы считаете справедливым, что каждый мужчина в империи теперь будет думать только о вашей жене?
«Гад», — подумала я и потащила мужа вперед, но нам снова преградили дорогу — на этот раз запыхавшийся Уччи.
— Эньор Мео, — выдохнул он, — ваши родственники здесь. Прибыли по императорскому приглашению.
— Успели! — обрадовался Рензо.
— И не только они, — продолжил мрачно Уччи. — Сизеры и Кинзия тоже здесь.
Глава 7
— Выведите нас отсюда, — попросила я Уччи.
Кивнув, плад повел нас, но, увы, к тому времени фрейса Клара уже опомнилась и вспомнила о своих обязанностях. Догнав нас, она спросила:
— Куда вы направляетесь?
— Мы уходим. Эньоре дурно, — ответил муж.
— Потерпит! Ваши родичи проделали долгий путь и торопились на церемонию. Имейте совесть, встретьте их как полагается!
Я изобразила обморок, но муж не догадался, что это игра, и растерялся по-настоящему, да еще и поймать меня не успел, так что я нелепейшим образом рухнула на вычищенный паркет главной парадной залы.
Фрейса Клара первая сориентировалась и, ухватив меня за руку, помогла подняться.
— Вы эти игры оставьте, милочка, — быстрым шепотом пригрозила она мне.
— Какие игры?
— Знаете какие. За мной!
Рензо снова взял меня под руку и спросил с беспокойством:
— Тебе настолько плохо, Лери?
Я метнула на мужа испепеляющий взгляд, однако он так ничего и не понял. Императору сообщили, что появились особые гости, и он попросил внимания присутствующих. Нам пришлось остаться.
Первыми шли Мариан с Геммой, уже супруги. Белокурые, одетые в солнечно-желтые тона Сизеров, они, как всегда, отлично смотрелись вместе и закономерно притягивали взгляды присутствующих. Мы остановились около выхода из залы, так что я не расслышала, что проскрипел император, когда Сизеры поклонились ему. Показались Верник и Кинзия.
Головная боль стала невозможной, и я почувствовала, что на этот раз близка к настоящему обмороку, но в этот раз я расслышала все.
