— Да лучше б умер, — выплюнул Итан, — но нет.
И вдруг успокоился. Ведь только что сказал самую большую глупость. Если бы не похищение, он никогда бы не встретил Вельмину де Триоль. Пожалуй, оно того стоило.
Он вздохнул, посмотрел на притихшего и смертельно бледного Месхета. Тот скорчился у стены, обхватил себя руками так, словно пытался выжать из легких последние капли воздуха. Смотрел на Итана исподлобья, но не зло, а как-то… испугано.
— Почему ты никому не показываешь этот портрет? — это Итан спросил уже спокойнее, — что тебе в нем?
Месхет судорожно выдохнул. И тихо сказал:
— Потому что я не желаю, чтобы кто-то даже смотрел на женщину, которую я любил, но потерял.
Итан замер.
Догадка, которая его осенила… Что ж, она не принесла радости. Только горечь сожаления о том, что все получилось именно так, и что ничего уже не изменить.
«Наденешь корону после того, как перейдешь топь».
— А что с ней сейчас, ты знаешь? — спросил он, не глядя на Месхета, только на лицо, навеки запечатленное на холсте.
— Она умерла, — едва слышно ответил король.
Боль обрушилась на Итана, сминая, комкая душу. Он как будто снова стоял в будуаре королевской фаворитки и смотрел на женщину, которая, казалось, смотрит на него из-за черты, и хочет обнять — хотя бы еще раз, самый последний, своего сына.
— Почему ты позволил ее забрать? — хрипло спросил он.
— Потому что, — король помолчал, затем вздохнул и продолжил, — потому что тогда я не был королем Кентейта. И ничего не мог сделать.
— Кроме как сделать ей на прощание ребенка, о котором тебе потом сообщили, что он умер, — подытожил Итан и повернулся к Месхету, — ну, здравствуй, отец.
Месхет, не говоря ни слова, выпрямился, снял с шеи — из-под сорочки — прозрачный камень на тонком шнурке. И осторожно, словно боялся сделать какое-нибудь лишнее движение, взял Итана за руку и приложил камень к запястью.
— Что это?
Итан руку вырвал. Ничего хорошего не ждешь, когда к тебе начинают прикладывать странные предметы, скорее всего, с наложенными заклинаниями. Камень в пальцах Месхета брызнул золотыми искрами.
— Это проба королевской крови, — хрипло ответил Месхет, — прости, но я не могу ее не провести…
Итан усмехнулся. Везде одно и то же. Как, однако, пекутся династии о том, чтоб им не подсунули чужого ребенка.
— И каков результат? — он приподнял брови.
— Ты ее прошел, — беззвучно, одними губами, сказал король, — добро пожаловать домой, сын.
***
В комнате повисла тишина.
Итан попросту не знал, что говорить, да и нужно ли.
Вид бледного, всклокоченного и растерянного короля почему-то раздражал. И все сказанное как будто не имело значения, ведь ничего не изменилось: он как был королем-драконом, так и остался, а Месхет как оплакивал давно потерянную любовь, так и будет оплакивать, пробираясь тайком в эту комнату, проводя часы перед портретом.
Но что-то сказать все-таки было нужно, и Итан произнес:
— Я бы предложил вернуться в ваши покои, ваше величество.
Месхет горько усмехнулся и кивнул. Ожидание в глазах.
— Понимаю. Но корону ты все равно унаследуешь.
— Мне не нужна ваша корона, — сказал Итан, — мне нужен был отец. Вернее, я так думал. Что он мне нужен. А оказалось, что это ничего не изменило.
— Не говори глупостей, — немедленно откликнулся Месхет, — ты — мой сын. Единственный. Ты, конечно, можешь меня винить в том, что я не выкрал Вирею, что не выкрал вас обоих. Но я тогда не был королем. Когда ты не король, твои возможности весьма и весьма ограничены. Более того, я не знал о том, что Вирея уехала, унося дитя под сердцем. Я узнал об этом гораздо позже, после того, как ты исчез… Кстати, где ты был все это время?
— Был женат, — коротко ответил Итан и усмехнулся. О, да. Он очень удачно был женат все эти годы.
— В общем, я узнал о том, что ребенок был моим уже после того, как ты исчез, — повторил король.
Он явно хотел сказать ещё что-то, но не успел. Где-то в коридоре раздался топот нескольких десятков ног, и Месхет, бросившись к портрету, спешно задернул бархатную шторку.
— Ничего никому не говори, — шепнул король, сжав руку Итану.
Еще через мгновение в дверях возник де Вер, растрепанный и запыхавшийся.
— А, Ваше Величество… Вот вы где… все в порядке? — острый взгляд, брошенный на Итана.
— Не все, — ответил король, — но я в порядке. Я благодарен тебе, Леман. Так что…
За спиной де Вера появились гвардейцы, но он замахал на них руками, мол, отойдите, не смейте…
— Ваша дочь исчезла, — торопливо сказал он, — полагаю, что вместе с магом Ардианом. А ее фрейлина…
— Что с Вельминой? — получилось так, как будто он это прорычал.
— Жива, — быстро ответил советник, — ее просто связали.
— Какая дура, — теперь король подал голос, — сколько раз я ей показывал в летописях, и в книгах, писанных магами… А Ардиан — неблагодарный дурак. Променять все то, что я ему предлагал, на бабу, пусть и принцессу. Он бы все равно не стал королем, разве что принцем-консортом при королеве…
— Ее высочество нашла и другую книгу, в которой было написано, что браки между магами допустимы и не вредят детям, — Итан повернулся к Месхету, — возможно, эту книгу ей и подбросил Ардиан. Но на самом деле, ваше величество, может статься так, что Ардиану нужна не принцесса, а всего лишь жертва, наделенная магией. Понимаете? Ему не нужен ваш трон. Ему нужно могущество. И все эти песни о любви, все эти попытки выпросить у вас руку принцессы — это не более, чем ширма, скрывающая его истинные намерения.
— Но он мог ее просто похитить! — король размел руками, — я не понимаю.
— Так он и так ее похитил, — сказал де Вер, — с той лишь разницей, что она добровольно последовала за ним.
— Дура, — простонал король и посмотрел на Итана, а потом на советника, — но она моя дочь. И ее придется вызволять. Если, конечно, ещё не поздно.
— Мы отправим отряд, — советник испытующе посмотрел на короля, — а что с вашими ногами? Меня интересует, что именно произошло здесь?
— Покушение на его величество, — ответил Итан, — думаю, что магическая ловушка.
— Если они успели провести обряд Соединения, то Ардиан в случае вашей смерти и смерти принцессы мог претендовать на трон, — задумчиво пробормотал де Вер, — собственно, нам ничего не остается, как расправиться с предателем.
— Я пойду, — слова сорвались прежде, чем Итан все обдумал.
— Нет, — голос короля предательски дрогнул.
И, пожалуй, именно эта слабость, страх в голосе короля были тем, чего Итану не хватало в этой их встрече отца и сына.
