– Рад с вами познакомиться, Агнес, – сказал он, показывая ровный ряд зубов.
Агнес изо всех сил старалась обаять его.
– Очень мило с вашей стороны прийти к нам. В этом пустынном месте трудно самой себя развлекать.
– Я вам вот что скажу – не каждый день такой парень, как я, получает приглашение от таких красавиц, как вы, – сказал Ламби. Джинти взвизгнула от грязного восторга.
Агнес доводилось слышать и более лестные слова. Она сидела в кресле, откинувшись на спинку.
– Так значит, вы не родственники? – спросила она. – Кажется, я пока не встречала тут никого, кто не состоял бы с Джинти в родстве то ли по крови, то ли по браку, то ли по детям.
– Нет, я думаю, моя бывшая была как-то связана с Макавенни. А я из рода О’Хара, мы всегда жили на болотной стороне ручья… в домах с плоской крышей.
– Еще чудо, что у некоторых детей вообще появляются кости.
Ламби дружески улыбнулся на это оскорбление.
– Ну, да. Вероятно, поэтому весь поселок только о вас и говорил. Свежая кровь и все такое.
Джинти вытащила из пакета четвертинку водки «Смирнофф» и налила во все три кружки на толщину большого пальца. Поверх водки она налила немного яркого, пенистого «Айрн-Брю». Напиток пузырился, шипел и казался таким же невинным, как имбирный эль.
– Ой, жаль я не могу остаться подольше. – Она шмыгнула носом, сделав большой глоток.
Ламби курил самокрутки; он насыпал табак на бумагу, провел розовым языком по клейкой кромке.
– И потом, я ведь видел вас раньше, – сказал он Агнес. – Я всегда думал, что у вас непременно есть муж. При такой-то внешности.
Он лизнул первую самокрутку, закрепляя бумагу, и передал ее Джинти.
– Ну, тут особо гордиться не…
– Она счастливая разведенка, – вмешалась Джинти. – Ей везет. Любая женщина может прекрасно обойтись без мешка с жиром, который храпит у тебя под боком все ночи подряд. Разве нет, детка?
– Вот это слова настоящей женщины, – сказал Ламби.
Агнес подумала, что он слишком молод, чтобы знать настоящих женщин, но возражать не стала. Она сделала большой глоток из кружки. У водки был чистый вкус, как у хлорки. Следующую самокрутку Ламби облизывал очень медленно. Агнес увидела, что у него очень чистые ногти, а уши и шея раскраснелись, словно он только что принял горячую ванну.
– Я что хочу сказать – ладно уж! На что-то мужчины все-таки еще да годятся, – похотливо проговорил он.
Эти слова рассмешили Джинти. Она закинула одну свою ножку на другую и захихикала, как девчонка.
– Абсолютно ни на что на хер не нужны, – пропищала она. – Агнес, ты слышишь, какую дерзость себе позволяет этот грязный маленький шельмец? Он думает, мы вчера родились. – От водочных градусов на ее щеках появилась венозная сеточка. – Ты с кем-нибудь в последнее время встречался, Ламби?
– С парой пташек, – сказал он, глядя на Агнес. – Я пребываю в поиске. Стараюсь, чтобы связи не переходили во что-то постоянное. – Он подмигнул ей.
– Ах, эти чертовы мужчины, они все одинаковы. Правда, Агнес? Они даже младенцами лежат на спинках, очарованные своей маленькой штучкой-дрючкой.
– А вы? – спросил он Агнес. – Вы с кем-нибудь встречаетесь?
Джинти возбужденно затопала ногами, не вставая с кресла, и ответила вместо Агнес.
– Она?! – пропищала Джинти. – Да у нее практически отбоя нет от глазговских таксистов.
Хотя эти слова и обожгли синяки на теле Агнес новой болью, она подняла кружку и кивнула, печально принимая хвалу.
Джинти вытащила полиэтиленовый пакет, стоявший между ее миниатюрных ступней, и жестоко добавила:
– Если ты не таксист, то у тебя с ней нет шансов.
– Это правда? – сказал Ламби. Он снова в упор посмотрел на Агнес и, уязвленно нахмурившись, спросил: – И как это у вас получается?
И опять вмешалась Джинти.
– Это не то чтобы ее выбор. Это проклятие! Она слышит стрекот дизельного двигателя – и сразу трусики долой и шурует на всех парах, потому что счетчик щелкает.
В комнате похолодало. Послышался медленный вдох, и лицо Агнес словно остекленело. Алкоголь теперь бродил в крови, и слова сорвались с ее языка тихим, угрожающим шипением:
– Ты грязная маленькая пизда, Джинти Макклинчи, ты всегда готова нанести удар ножом в спину.
Маленькая ведьма оборвала свой бессмысленный смех.
– Да успокойся ты, я ж ничего дурного в виду-то и не имела. – Она жадно поднесла кружку ко рту, но ее маленькие глазки так и сверлили Агнес.
Ламби словно окоченел, он переводил взгляд с одной женщины на другую. В комнате повисла тишина.
– Эй, слушайте, может, мне лучше уйти?
Джинти чинно сомкнула колени над пакетом и успокоила его.
– Не обращай на нее внимания. Ей просто немножко не повезло с любовью прошлым вечером. Ты должен остаться. Ты должен помочь и поднять ей настроение, ага.
Остальную часть дня Агнес просидела тихо, пила то, что наливала ей Джинти, курила то, что сворачивал Ламби. Он пытался разговорить ее, но, когда ей выпадал шанс ответить, у нее получалось только «да» или «нет». К тому времени, когда банки пива были на исходе, Джинти решила, что достаточно насмотрелась и наслушалась.
– Ламби, сынок, не знаю, что на нее нашло, – кисло пробормотала она. – Обычно она душа любой компании.
– Это ничего. – Его щеки раскраснелись, как у Джинти, он по-прежнему сидел в своей куртке-бомбере. Агнес подумала, что он, наверное, смущается, потому что дома у него нет никого, кто бы постирал и отгладил ему рубашку.
– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, думая, что провел день со старухами. Поставь-ка какую-нибудь кассетку, а? Мы устроим маленькую вечеринку.
Ламби протянул руку и открыл старый стереокассетник Лиззи. Потом вставил в него одну кассету из стопки.
– Моя жена любила это, – сказала он главным образом для себя.
– Ах, какой голос у этой женщины. Какой. У нее. Голос! – сказала Джинти между затяжками. Она покрутила рукой в воздухе в такт музыке. – Ламби, бога ради, подними из кресла эту несчастную идиотку.
Он нервно оглядел Агнес.
– Нет. Не трогай ее. Она не хочет танцевать.
После четвертинки и шести лагеров уверенности в нем не прибавилось.
– Леди Бейн! – брюзгливым голосом, словно директриса, проговорила Джинти. – У нас вечеринка! Этот человек принес нам выпивку! Станцуй с ним!
Агнес посмотрела на Ламби, который горел желанием, как молодой парнишка на дискотеке. Она улыбнулась ему лучшей своей полуулыбкой, какую смогла выдавить, чтобы дать ему понять: все, мол, в порядке. Ламби поднялся на нетвердые ноги. Он взял ее за руки и попытался поднять с кресла, как водопроводчики вытягивают упрямый засор из канализации. Агнес не стояла на ногах с того момента, как села в кресло, от выпивки и бездействия мышцы ее расслабились, и когда она поднялась, он, чтобы она не упала, заключил ее в объятия так, будто они сто лет были любовниками.
