И тем не менее, пока Джен впустую потратила десять лет, Рик полз вверх по карьерной лестнице, несмотря ни на что. Когда Джен снова с ним связалась, он был старшим вице-президентом стартапа на поздней стадии и нанял ее на еженедельной основе делать презентации для продажников перед выпуском мелких продуктов.
С первой встречи стало ясно, что Рик теперь считает себя выше Джен во всех аспектах.
Джен решила, что переживет такое отношение. У нее за спиной был немалый опыт в почесывании хрупких мужских эго. Но что бы Рик ни говорил, он постоянно умудрялся демонстрировать Джен свое превосходство, а его комментарии были одновременно и высокомерными, и взаимоисключающими.
«Смотри, как это делают у нас… и шевелиться тут нужно больше, чем ты, наверно, привыкла…»
«Нам не нужны красивые картинки. Нам нужны точные цифры».
«На это скучно смотреть! Визуализируй эти цифры! Расскажи нам историю, Дженни!»
Никто не называл ее Дженни с начальной школы. Когда она сказала об этом Рику, он засмеялся. И продолжил так делать.
Уходя с четвертой встречи, которая длилась на полчаса дольше, потому что Рик опоздал на сорок минут, Джен едва сдерживала злость. У нее даже задергался глаз. В метро двери закрылись перед самым ее носом. В итоге Джен приехала на Пенсильванский вокзал, на три минуты опоздав на поезд до Линкольнвуда.
До следующего оставался почти час. Поднимаясь из метро в подземный переход, Джен представляла, как избивает прохожих, настолько ее поглотила бессильная ярость.
А потом она увидела «Трэкс», подземный бар. Тесный, темный, что прекрасно соответствовало ее настроению. За сорок минут Джен выпила три «Гимлета» с водкой. Эффект оказался волшебным. Садясь на поезд до Нью-Джерси, Джен поняла, что все у нее хорошо.
Вести машину от станции до дома было, конечно, слегка проблематично. Добравшись до гаража, Джен почти протанцевала внутрь.
Она обнаружила магическое лекарство. Водка могла нейтрализовать любую негативную эмоцию: раздражение, обиду, чувство неуверенности и несостоятельности. Даже ненависть к себе за распитие спиртного!
Водка решала любую проблему, включая саму себя.
И для брака это оказалось плюсом. Дэн занялся своим дурацким писательским хобби, но благодаря водке Джен стала к нему терпимее. Потом Дэн безрассудно сменил сотрудничество с «Уилмер Хэйл», где ему платили шестизначную зарплату, на должность мелкого сценариста в тупом и кровавом сериале о копах с окладом в десять раз меньше, но алкоголь создал эмоциональный буфер, благодаря которому Джен не сошла с ума от страха, что ее семья останется без денег. А когда карьера мужа пошла на взлет и стала наполнять его дни радостью, чего сама Джен вряд ли когда-нибудь смогла бы достигнуть, она утопила зависть в бутылке.
Беспокоил ли Джен тот факт, что Дэн, похоже, предпочитал проводить время на работе, а не дома с ней и детьми? Испытывала ли она ревность, когда на встречах с друзьями те постоянно расспрашивали Дэна о его новой гламурной карьере, совершенно забывая спросить, что нового происходило в жизни у нее?
И да, и нет. Зависело от того, сколько она выпила.
А оценить это было сложно. Граница между «недостаточно» и «слишком много» была необычайно расплывчатой. Что еще хуже, она появлялась уже после того, как Джен ее пересекала.
Ей приходилось соблюдать осторожность. Не пить слишком много или слишком часто. Если все-таки получалось не так, как хотелось, важно было замести следы. Джен разработала сложный процесс по добыче алкоголя (не отовариваться в случайных магазинах, не посещать один и тот же слишком часто, чтобы кассиры не заподозрили ее в алкоголизме) и по уничтожению улик. Нельзя выбрасывать бутылку «Абсолюта» в урну в гараже или беспечно складывать пустую тару на заднее сиденье автомобиля. Вдруг кто-то увидит?
Бутылки нужно осторожно заворачивать в пакет и прятать, пока утром рабочего дня не настанет момент выкинуть их в мусорку на задворках одной из трех местных парковок.
Парковка за «Хол Фудс» подходила лучше всего.
Были и другие трудности. Безусловно, Дэн и дети ни за что не должны были ничего узнать или что-то заподозрить. Так что напиваться в стельку было нельзя, а выпивая, нельзя было подходить к ним слишком близко, пока бокал вина перед ужином не замаскирует запах.
Спасибо, Боже, за этот бокал. Не столько за алкоголь, сколько за прикрытие.
Само собой разумеется, Джен не могла выходить в свет в нетрезвом состоянии. Максимум слегка выпивши. Если мероприятие касалось детей, особенно если это было родительское собрание, алкоголь исключался совсем.
Садиться за руль в состоянии опьянения тоже запрещалось, кроме как по очень уважительным причинам. Забирать Хлою с тенниса было ужасно неудобно, еще неудобнее — ездить по зимним дорогам. Хорошо, что у Макса не было никаких кружков, так что Джен не приходилось его никуда возить, хотя постоянное присутствие в доме сына создавало логистическую проблему.
Приходилось учитывать рабочие звонки. Созваниваться с работодателем в нетрезвом состоянии было неправильно, но иногда неизбежно.
С самой работой было пятьдесят на пятьдесят. Порой алкоголь оказывал положительный эффект на творческие способности Джен. Не такой сильный, когда дело касалось всяких табличек. Писать имейлы подшофе было занятием рискованным.
В общем, алкоголь делал жизнь Джен очень сложной. Слишком сложной. В конце концов Джен это поняла.
Чего она не могла понять, так это как остановиться.
Ладно, это не совсем правда. Останавливаться было легко. Джен могла не пить неделями. Просто потом не могла не продолжить.
А дни, когда Джен выпивала, стали по-настоящему дерьмовыми. Обычно количество принятого алкоголя было небольшим. Но бывало, что она выходила за рамки разумного, и ей приходилось притворятся больной, оставлять на кухонном столе деньги курьеру, приносившему пиццу, и прятаться в кровати, когда дети возвращались домой. Дэн начал что-то подозревать. Уже не раз Джен совершала ошибку и брала телефонную трубку на бровях, каждый раз выдумывая несуществующую встречу с чокнутой родительницей, чтобы объяснить свою невнятную речь.
Понедельники почему-то проходили хуже всего. В один из них — на третьем году эксперимента под кодовым названием «Жизнь лучше с алкоголем» — Джен разрабатывала маркетинговую воронку для программы обучения в местном общественном центре и обнаружила у себя в руках «Кровавую Мэри». Было десять утра. Разглядывая рекламные материалы, она наткнулась на фотографию бассейна и вспомнила уроки плавания, на которые ходила вместе с Эрин Тирнан.
Боже мой… Я сделала кровавые понедельники реальностью.
Джен решила написать Эрин в Фейсбуке. Они не общались целую вечность, но Эрин лишь посмеется над этим фактом.
Джен вбила имя подруги в поиск, открыла ее страничку и посмотрела посты.
Вау! Большие перемены в жизни Эрин Тирнан. Элайза и Генри так подросли! Генри играл в лакросс. Элайза участвовала в школьном мюзикле и, похоже, присоединилась к тусовке готов. Они еще были в моде? Видимо, да — по крайней мере, в Сан-Франциско.
