Книга Мой год с Сэлинджером, страница 11. Автор книги Джоанна Рэйкофф

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мой год с Сэлинджером»

Cтраница 11

— Я нашла работу, — сообщила она.

— Ого! — удивилась я. Я не считала ее способной на такое. — И что за работа?

— Какая разница? — весело воскликнула Эллисон и чокнулась с Панкаджем, который в ответ ул ыбн улся.

На нем по-прежнему были тонкая армейская куртка и шарф, хотя в квартире было очень жарко. Я попыталась поймать его взгляд. Мы же вместе пережили чрезвычайную ситуацию, значит, между нами теперь должно быть особое понимание. Но Панкадж смотрел куда угодно, только не на меня — на стол, на колени, на свое пиво.

— Эй, дружище, — наконец обратился он к Дону, — как там партия?

Через несколько минут они вышли — сначала Панкадж, потом Ли.

— Мне надо переодеться, — заявила она. — Весь день в этом платье хожу.

— А знаешь, кого представляет мое агентство? — крикнула я ей вслед.

— Томаса Пинчона, — ответила за нее Эл лисон.

Она пила вино из большого синего кубка — единственной посуды в квартире, отдаленно напоминавшей винный бокал. Приходя в гости, Эллисон всегда брала его себе.

— Почти угадала, — ответила я. — Сэлинджера.

Повисла тишина. Эллисон, Марк, Дон — все таращились на меня, разинув рты.

— Возьми, — наконец проговорил Марк и подтолкнул мне пиво.

— Джерома Дэвида Сэлинджера? Серьезно? — Дон наконец очнулся от оцепенения и потрясенно покачал головой.

Я кивнула:

— Он клиент моей начальницы.

Все в комнате заговорили разом.

— А ты с ним разговаривала? — спросил Марк. — Он звонил?

— Он пишет новый роман? — поинтересовалась Эллисон. Губы у нее посинели от вина, как у упыря. — Ходят слухи…

— А сколько лет твоей начальнице? — спросил Дон. — Сэлинджер же начал писать в сороковые.

— И какой он — милый? — подхватила Эллисон. — Многие на него злятся, но мне всегда казалось, что он очень приятный человек, просто хочет, чтобы его все оставили в покое.

— Да никакой он не писатель. Так, много шума из ничего, — с улыбкой произнес Дон.

Марк раздраженно прищурился:

— Ты это серьезно? — Он глотнул пива. — Человек хочет, чтобы его оставили в покое, но это не делает его пустышкой.

Марк, как и Дон, был невысоким, мускулистым и очень привлекательным. Он был похож на кинозвезду 1970-х: голубые глаза, точеные скулы, длинный нос, волнистые светлые волосы. На самом деле он был так красив, что даже мужчины это замечали. А вот его невеста Лиза обладала совершенно непримечательной внешностью — я бы даже сказала, редко встретишь людей столь невзрачных, — и была сдержанной и молчаливой ровно настолько, насколько Марк — открытым и словоохотливым. Дону она не нравилась в том числе поэтому, и он не сомневался, что Марк отменит свадьбу.

— Пару лет назад моя подруга Джесс недолго работала в «Литтл Браун». — Эллисон взглянула на Марка. — Это издатели Сэлинджера. — Марк кивнул. — Она была всего лишь ассистенткой и с Сэлинджером дел не имела, его книгами не занималась. Но ее стол стоял рядом с приемной, и вот однажды она задержалась на работе, а телефон на стойке зазвонил… и звонил очень долго. А было уже полдесятого вечера. Кто звонит в офис так поздно? Наконец она сняла трубку и услышала, как кто-то кричит — реально кричит, — на том конце. «С РУКОПИСЬЮ ВСЕ В ПОРЯДКЕ! — кричал человек. — Я ЕЕ СПАС!» Он говорил еще что-то про пожар и нес всякую малопонятную белиберду, но главное, не говорил, а орал. Джесс решила, что звонил какой-то сумасшедший. — Мы кивали. — И вот на следующий день приходит она на работу, и оказывается…

— Звонил Сэлинджер, — угадал Дон.

— Звонил Сэлинджер, — подтвердила Эллисон, недовольная тем, что сенсационный момент ее истории предугадали. — В его доме был пожар. Дом сгорел. Или полдома… не помню. Но суть в том, что дом горел в тот самый момент, когда он звонил в издательство, то есть представьте: твой дом горит, а ты звонишь издателям и сообщаешь, что рукопись новой книги не пострадала. Не семью бежишь спасать, не звонить пожарным — нет!

— Откуда ты знаешь, что он сперва не спас семью и не позвонил пожарным? — спросил Дон.

— Мне Джесс сказала, — ответила Эллисон.

— А что такого странного в том, чтобы позвонить издателям и сообщить, что рукопись не сгорела? — не унимался Дон.

— Это еще не самое странное, Дон, — простонала Эллисон. — Он позвонил полдесятого, когда в офисе не было никого. То есть он, видимо, решил, что в «Литтл Браун» должны знать, что в маленьком городке в Нью-Гемпшире случился пожар…

— А знаешь что? — И без того сиплый голос Дона от выпитого охрип еще сильнее. — Я думаю, это все чушь собачья. Не пишет Сэлинджер никакой новый роман. Зачем это ему? Он же миллионер десятикратный, разве нет? Твоя подруга все выдумала.

— О господи, Дон! — воскликнула Эллисон; ее темные глаза были совсем пьяными, щеки раскраснелись. — Зачем ей это выдумывать? И как можно такое выдумать? В доме Сэлинджера был пожар, все об этом знают. Даже мама моя об этом рассказывала. В газетах писали. Я сама об этом читала. И моя подруга.

— Вот именно, — с улыбкой произнес Дон.

— Я тоже что-то такое читал. — Марк откинул со лба непослушную прядь волос. — Кажется… Сейчас вспомню… Наверно, в «Таймс»? Он говорил, что пишет книги, но не хочет публиковаться. И пишет для себя. А публиковаться ему уже ни к чему.

Снова повисла тишина. Лицо Дона посерьезнело. Он взглянул на меня и улыбнулся. Я знала, что это совпадает с его собственными взглядами на писательство.

— Писатель — тот, кто пишет, — сказал он, глядя на меня. — Кто встает по утрам и пишет, тот писатель. Не издатель делает тебя писателем. Издательский бизнес — всего лишь бизнес.

— Эй! — раздался голос в прихожей.

Мы обернулись и увидели Ли; она стояла там одна в своем старом халате, атласном, потрепанном, коричнево-голубом. Она по-прежнему была накрашена, но двигалась, точно в замедленной съемке.

— Что тут происходит? — спросила она; язык у нее заплетался.

Она пьяна, подумала я с неожиданной ясностью. Я видела Ли такой много раз, но мне никогда не приходило в голову, что ее состояние может объясняться такой простой причиной. Я думала, она просто устала. Вот я, например, очень устала. И проголодалась. Хотя я выпила всего полкружки пива, а то и меньше, у меня вдруг закружилась голова. Неудержимо захотелось прилечь.

— Я сейчас, — сказала я и осторожно поднялась.

Прошла по коридору мимо комнаты с брошенными скомканными платьями и открыла дверь в ванную, где обнаружила Панкаджа, сидевшего на унитазе.

— Ох, прости! Прости, — воскликнула я.

Панкадж как-то странно на меня посмотрел, безжизненно, и тут я увидела его руку, перехваченную резиновым жгутом, какой используют в больницах, а из сгиба локтя торчала иголка. Его лицо выражало одновременно боль и ее отсутствие.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация