— Скажите, — заулыбалась она, задавая вопрос, — а ваши брови такие же мохнатые?
После недолгой паузы он ответил:
— Даже больше.
Что ж, это могло объяснить дефицит фотографий. Возможно, ее подозрения насчет его застенчивости по поводу собственной внешности не так уж далеки от истины. О боже. Кажется, она снова на него давила. Вот так, всю жизнь была кроткой маленькой мышкой, а тут вдруг обнаружила свою сильную сторону, и вот теперь та начинала одерживать над ней верх.
— Вам необязательно было присылать мне что-то в ответ, — поспешила заверить Анна. — Простите, если заставила думать, что вас к чему-то принуждают…
— Все хорошо, — перебил он, чуть посерьезнев. — В любом случае, я не уверен, что на этом телефоне у меня есть фотографии себя. Я в них мало что смыслю. Может, в другой раз.
— Может, — эхом отозвалась Анна, размышляя о том, считается ли это достойным оправданием, или он снова просто от нее отмахнулся. В этот вечер Броуди предпочитал скрывать мотивы, а факты держать на почтительном расстоянии.
— Однако я могу сказать вам свое имя. Я Броуди Смит, живу на улочке, которая даже не имеет названия. Слишком незначительна она, видимо, и для номера, но ближайшая деревня здесь Хексуорти.
— Спасибо, Броуди Смит.
— Не за что, — ответил он.
Но это это было не так.
В этот вечер из голоса в трубке Броуди превратился в реального человека. Конечно, Анна всегда знала, что он реальный, но какая-то часть ее отчего-то отказывалась это воспринимать. Он был словно героем сна. Или сказки. Этакой грубоватой и упрямой феей-крестной. Но каким-то образом, сообщив свою фамилию и имеющееся подобие адреса, он материализовался для нее в нечто из этого мира. Стоило только захотеть, и она могла сесть в машину и приехать туда.
Делать она этого, естественно, не станет. Конечно, пока не получит его согласия. Иначе это было бы слишком и больше походило бы на преследование. Сейчас достаточно просто знать, что такое возможно.
Глава 33
Льюис гавкнул в сторону Броуди и, сделав несколько шагов, уселся у задней двери дома. Броуди так и сидел, уставившись на свой телефон после разговора с Анной, и едва ли обратил на это внимание. Льюис гавкнул снова.
— Прости, дружище, — пробормотал Броуди и пошел его выпустить.
Льюис тут же выбежал на середину двора. Но вместо того чтобы заняться тем, что, по мнению Броуди, ему хотелось, сел и, глядя на луну, принялся лаять. После звук сменился на то, что можно было описать лишь как протяжное печальное завывание.
Эффектное зрелище представляла эта луна, большая и полная. Необъятная.
— Глупый пес, — буркнул Броуди. — Ты кем себя возомнил? Волком? Даже если и кажется, словно она близко, будто ее можно вот так достать, это не значит, что так оно и есть.
Но Льюис не слушал и продолжал. «Ладно, — подумал Броуди, пожав плечами и направившись обратно в кухню, — он хотя бы не мешает соседям, потому что их нет и в помине».
Но несмотря на весь этот лай, голос Анны продолжал звучать у него в ушах, словно эхо прослушанной песни, когда радио уже выключили. Он оторвал трубку от уха и некоторое время сосредоточенно смотрел на экран, после чего открыл сообщения и взглянул на фотографию Анны. На ней были толстый серый шарф и фиолетовая шапочка бини с неярким вязаным цветком сбоку. Солнце клонилось к горизонту, подсвечивая озябшие поля на заднем плане, однако Броуди больше интересовал передний план.
Боже, как она прекрасна.
Просто невозможно перестать смотреть ей в глаза. Он не ошибся насчет них. Они такие большие и широко распахнутые, задумчивые. Увидел он и нечто другое, то, о чем и так знал еще до того, как получил эту фотографию: решительность, смелость, сочувствие.
Теперь взгляд его охватил все лицо целиком.
Не будь они знакомы и попадись ему такая страничка где-нибудь в «Фейсбуке», он бы подумал, что у нее довольно милое личико, но не стал бы заострять внимание. Его привлекало что-то менее традиционное.
Но они были знакомы, и он не мог удерживать подобную отчужденность слишком долго. Он пристально разглядывал фотографию, жадно упиваясь ей. О господи.
«Да у вас тяжелый случай, Броуди Смит. Очень тяжелый случай.
Почти влюбился в девушку, которой ни разу не встречал и не видел, и вот она присылает тебе фотографию, а потом, что ж…
Тебе бы почаще бывать на свежем воздухе, друг».
Он шумно выдохнул и заставил себя погасить экран телефона. Но он уже не мог просто оставить его на столе и сунул в задний карман.
Он струсил высылать ей снимок в ответ. И чего он так боялся?
«Нет, ну правда… посмотри повнимательнее».
В коридоре было зеркало. Не потому, что он так уж часто им пользовался, а потому что там его оставили прежние хозяева. К тому же зеркалам, кажется, самое место в коридорах. Он прошелся и встал перед ним — ноги на ширине плеч.
«Так выглядит трус, — сказал он сам себе. — Неужели в тебе и правда столько тщеславия, что ты не мог поднять телефон и сделать снимок, прямо там и тогда? Испугался, что она заметит седину в твоей щетине или напряженную челюсть?»
Нет, он боялся не этого.
«Испугался, что она догадается, отчего ты превратился в такого затворника? Испугался, что если она когда-нибудь узнает, то никогда больше с тобой не заговорит?»
Это уже больше походило на правду. Глупую, но правду. Его логический мозг хорошо это понимал, и все же теперь решимости делать фотографию в нем было не больше, чем двадцать минут назад.
И, боже… как ему хотелось с ней встретиться! Но это была плохая идея — во всех смыслах. Не бывать тому, дружище. Перестань себя обманывать. Она же сказала «друг». Ничего больше. Этого должно быть достаточно.
Ему так долго было хорошо в этом коттедже, в изоляции от остального мира — уютное оцепенение, как сказано в одной известной песне, — однако больше он не был тем надежным пристанищем. У него даже возникло легкое чувство клаустрофобии.
Льюис так и продолжал выть на улице, и Броуди, слушавшему все это, стало казаться, что звук отдается у него в груди, рождая чувство погони за чем-то почти недостижимым. Он выудил телефон из заднего кармана и снова взглянул на фотографию Анны. Боль усилилась. В груди его торчал нож, и кто-то его проворачивал.
«Можешь пойти и повыть на луну вместе с псом, — посоветовал он себе, — польза будет та же».
* * *
Если бы с Броуди говорила Габи, она бы ринулась гуглить в ту же секунду, как только заполучила его фамилию. Анна держалась шесть дней, потом сломалась и решила вбить его имя в поисковую строку в «Фейсбуке». Она принялась за это дело одним ранним утром, когда не было ни малейшего шанса, что он ей позвонит. Иначе было бы неловко.
