— То есть ты хочешь сказать, — от изумления Самшер широко распахнул глаза, — что Рэмбо Майти — агент? Работает над разоблачением секс-торговцев? Может, он в сговоре с НПО, а? Вместе с ними пытается привлечь этих дельцов к ответственности?
Балок Гхош учуял то, о чем не так давно догадалась и мадам Шефали. Он вздохнул про себя и произнес ровным тоном:
— Нет, сэр. В этом я очень сомневаюсь, сэр. Я просто думаю, что Рэмбо Майти не осознает, какое осиное гнездо он разворошил. Особенно, сэр, — он понизил голос, — если та девушка, которую мы сегодня видели, уже поделилась этой информацией с НПО.
Он не добавил, что слышал от пары надежных источников — источников настолько скромных и незаметных, что никому и в голову не пришло бы их расспрашивать, — что одно такое видео, скрытая запись на телефоне, уже существует. Подобная информация была ценной и опасной. Балок не собирался отдавать ее бесплатно.
Самшер застыл как вкопанный. Он почувствовал себя полным кретином. Круто развернувшись, он целеустремленно зашагал обратно к фиолетовому дому, который только что покинул. В дверях толпилось несколько женщин с дешевым макияжем на лицах, поджидая клиентов.
— Дайте пройти, — сказал Самшер с гораздо бо́льшим напором, чем требовалось.
Женщины невозмутимо отошли в сторону. Они слишком часто обслуживали копов и давали им взятки, чтобы бояться полиции. Одна из них, с темно-сливовой помадой на губах и в обтягивающей футболке с логотипом Facebook
[55], побежала вверх по лестнице, видимо чтобы предупредить матриарха.
Самшер протиснулся мимо женщин и заскочил в первую попавшуюся комнату. Уверенность несколько пошатнулась, когда до него дошло, что он даже не знает, в каком помещении произошло убийство. Он наклонился к Балоку Гхошу и что-то прошептал. Констебль кивнул, и Самшер расправил плечи — совершенно случайно угадал.
Он оглядел зеленые стены, пестревшие наклеенными на них фотографиями ведущих актрис Болливуда, широкую кровать посреди комнаты и полку со всякой всячиной. Больше смотреть было не на что. Взглянул на Балока и спросил:
— Здесь? — указывая на единственное свободное место на полу.
Констебль утвердительно кивнул, и Самшер опустился на колени перед кроватью, как будто только его глаза могли провести тщательный осмотр места преступления, который так и не состоялся. Он знал, что это бесполезно. Сколько клиентов прошло через эту комнату с тех пор, как произошло убийство? Сколько женщин воспользовалось этой кроватью, этим помещением? Все было убрано, все следы пребывания девушки смыты, чтобы освободить комнату для следующей рабочей смены. Самшера охватило ощущение безнадежности. Прилив уверенности, который он испытывал совсем недавно, испарился в одночасье. Какую же глупость они совершили, не обыскав комнату по горячим следам. Если здесь и оставались какие-то улики, имеющие отношение к убийству или торговле людьми, на которую намекал Балок-да, они давно были стерты или уничтожены. Но кто знал, что именно ему поручат расследовать это дело? Кто вообще хоть когда-нибудь расследовал смерть шлюхи?
В комнату вошла мадам Шефали. На ее лице, как обычно, не отражалось никаких признаков недовольства. Она приветливо улыбнулась двум копам:
— О, я, должно быть, видела чье-то счастливое лицо, когда проснулась сегодня. Мы так понравились сахибу офицеру, что он просто не хочет нас покидать. Могу я предложить вам кого-нибудь из моих лучших девушек, сахиб офицер? Как вы их находите? Хороши?
Самшер пропустил это предложение мимо ушей. Отрывистым тоном он произнес:
— Мне нужно провести тщательный обыск в этой комнате.
Мадам Шефали оставалась невозмутимой:
— Раз надо, значит, надо, сэр. Своим выживанием здесь мы обязаны вашей благотворительности. Считайте, что я в вашем полном распоряжении.
Но даже это любезное согласие не смягчило сердце Самшера. Он начал беспорядочный осмотр, в котором бахвальство перевешивало наблюдательность. Балок Гхош изобразил некоторую активность, чтобы угодить боссу, но быстро успокоился и предпочел пассивно стоять в углу, прекрасно понимая тщетность таких поисков. Время от времени Самшер забрасывал мадам вопросами.
— Где ее нашли? — В изножье кровати. — Где лежала бутылка с кислотой? — Рядом с ней, расколотая пополам. — Что вы с ней сделали? — Выбросили.
Менее чем за двадцать минут Самшер доказал и себе, и окружающим, что обыск места преступления спустя несколько дней после убийства — пустая трата времени. Он чувствовал, что мог бы сделать нечто большее, но ни одна светлая мысль не приходила в голову.
— Мне нужно еще раз побеседовать с той девушкой. Думаю, она не все нам рассказала, — добавил он с серьезным выражением лица.
— Сэр, уверяю вас, она больше ничего не знает, — заявила мадам Шефали. — К тому же я только что дала ей обезболивающее и снотворное. Бедняжка так травмирована случившимся, и сегодняшний разговор с вами только усугубил ее состояние. Так что, если вы не возражаете, я пришлю ее к вам завтра. А теперь, если вы закончили, не могли бы вы освободить мою комнату? За дверью образовалась длинная очередь.
Снова покидая здание, Самшер не мог избавиться от ощущения, что он упускает из виду нечто очевидное, что лежит у него под носом. Он не знал, что еще предпринять, кроме как выслеживать любовника девушки, который, в чем он почти не сомневался, и был ее убийцей. Если все это действительно имело отношение к секс-трафику, тогда ему, Самшеру Сингху, стоило заранее расписаться в собственном бессилии. У руля такого бизнеса стояли гораздо более крупные фигуры, обладающие куда большей властью и деньгами. Он ничего не смог бы сделать: ему быстро дали бы по рукам. Он пришел в полицию не для того, чтобы наводить порядок в городе или исправлять чужие ошибки. Так бывает только в кино, но он не встречал ни одного человека в полиции, кто поступил бы на службу, следуя за мечтой о всеобщей справедливости. Время от времени такие романтики все же появлялись. В участках к ним относились с опаской, и их неизбежно ожидала ссылка в какую-нибудь глухомань. Самшер не хотел быть героем. Ему нравились фильмы, где героем выступал хороший полицейский, и таких фильмов было много. Однажды он даже повел жену на премьеру, из-за чего мать штормило не одну неделю, но у него никогда не возникало желания быть похожим на этих бравых копов. Он хотел тихо состариться, купить квартиру в южной Калькутте и получать приличную сумму взяток. Он не хотел умирать.
Глава 32
Лали сидела на краю односпальной кровати, уставившись на стены мятного цвета и единственный портрет Махараджи, воздевающего руки в благословении. Она знала, что прошло несколько дней, но сколько именно прошло, не могла сказать с уверенностью. После насыщенности, злости и усталости первых сорока восьми часов дни просто перетекали один в другой. Лали запоминала все мелочи вокруг, внимательно наблюдала за лихорадочной сменой событий, фиксировала в памяти незначительные детали, в то время как общая картина, объясняющая, почему и где все это происходит, ускользала.
