Лину Р. Бейкеру-мл. посвящается
1942–2002
Удачи, папа
Благодарю Фила Этанса за широту мысли и щедрость, Боба Сальваторе — за то, что пустил поиграть к себе в песочницу, и Эда Гринвуда, согласившегося разделить со мной свой мир.
О, и отдельное спасибо Ким за то, что терпит меня, и Алекс и Ханне, у которых я каждый день учусь чему-нибудь новому.
Еда закончилась, а вместе с ней и тепло. Кругом царила пустота, и в этой пустоте был хорошо слышен призыв к свободе. Зов становился все настойчивее, от мягкого побуждения переходя к отчаянию. Восемь крошечных ног откликнулись на этот молящий зов. Восемь крохотных орудий ударили в сводчатую стену. Они долбили и стучали в нее, выискивая малейший намек на чуть более серые тени в кромешной тьме. В кожистой оболочке появилось отверстие, и восемь ног принялись согласно бить в эту точку, почуяв слабость. Слабость недопустима. Слабостью следовало воспользоваться, незамедлительно и безжалостно.
Одна за другой, десяток за десятком, тысяча за тысячей, миллион за миллионом крошечные ноги впервые в жизни мельтешили на неясной границе между мирами, неистово спеша вырваться из своих округлых темниц. Миллионы пауков, подгоняемых голодом и честолюбием, страхом и инстинктивной подлостью, вели свою первую битву против податливой кожистой преграды. Едва ли это был достойный противник, но они дрались с упорством, проистекавшим из знания того, что выбравшийся первым получит огромное преимущество и что они — все они — голодны.
Из знания того, что есть нечего, кроме как пожирать друг друга.
Тепло яйцевой камеры исчезло, разрушилось. Безмолвные мгновения одиночества, пробуждения, первых проблесков сознания остались в прошлом. Стены, служившие убежищем и защитой, сделались теперь всего лишь помехой, и ничем более. Мягкая оболочка стала преградой на пути к пище, к неизбежной битве, к насыщению во всех отношениях.
На пути к власти.
И этого, в первую очередь, не могло перенести благословенное и проклятое отродье. И они сражались, и бились, и лезли, и скреблись, чтобы выбраться на волю.
Есть.
Карабкаться.
Властвовать.
Убивать.
Стать…
ГЛАВА 1
Струи пыли и песка шуршали по древним красным камням. Халисстра Меларн поплотнее закуталась в пивафви, дрожа на пронизывающем ветру. Ночь была холодная, холоднее, чем в пещерах глубоко под земной поверхностью, и ветер скорбно стонал среди выветрившихся развалин, корчась в муках и умолкая среди засушливых холмов. Когда-то здесь стоял огромный город, но его больше не существовало. Останки величественных зданий и разрушающиеся колоннады шептали о народе гордом и искусном, но давно ушедшем. Однако громадные бастионы еще стояли под ветром пустыни, и обломанные обрубки башен устремлялись в небо.
При других обстоятельствах Халисстра могла бы целыми днями бродить по безмолвным улицам величественных руин, размышляя об их давно ушедшей истории, но теперь куда более удивительная и жуткая загадка наполняла ее благоговением и ужасом. Над черными силуэтами осыпающихся башен и покосившихся стен в черном бескрайнем небе холодно и льдисто сверкали россыпи звезд.
Конечно, она слышала о таких вещах всю жизнь. Умом она принимала мысль, что на месте свода пещеры может быть открытое небо и нелепо далекие булавочные головки света на нем, но сидеть под ним и видеть это собственными глазами… это было действительно нечто совсем другое. За свои две сотни лет она никогда не удалялась больше чем на пару дюжин миль от Чед Насада и, уж конечно, не выбиралась на Поверхность. Это вообще делали считанные единицы из темных эльфов Города Мерцающих Сетей. Подобно большинству дроу, они в основном игнорировали мир, расположенный вне бесконечных интриг, козней и безжалостного эгоизма жизни в Чед Насаде.
Халисстра с горькой иронией вглядывалась в сверкающие над головой огни. Эти алмазы, крохотные, как булавочные уколы, это безбрежное ночное небо были реальностью. Они существовали невообразимо давно, задолго до того, как ей случилось попасть в эту жалкую замерзающую пустыню и заметить их, и, без сомнения, будут существовать еще долго после того, как ее не станет. Но Чед Насада, ее родины, города, чье соперничество, и лояльность, и успехи полностью поглощали все ее помыслы и внимание на протяжении всей жизни, больше не существовало. Не прошло и дня, как она стояла на высоком балконе Дома Насадра и в ужасе смотрела вниз, на пылающие камни и рушащиеся замки, став свидетельницей катастрофического уничтожения ее города. Чед Насада, с его удивительными каменными паутинами и прекрасными мрачной красотой магическими замками, прилепившимися к растрескавшимся стенам. Чед Насада, с ужасающим высокомерием и надменностью, темной красотой знатных Домов и неизменным благоговением перед Паучьей Королевой. Чед Насада, центра существования Халисстры, больше нет.
Халисстра, вздохнув, оторвала взгляд от неба над головой и поднялась. Она была высокой для дроу, почти пяти с половиной футов ростом, и тонкая, как клинок шпаги. Хотя чертам ее недоставало притягательной, почти хищной чувственности, свойственной многим высокородным женщинам-дроу, она была красива суровой, аскетичной красотой. Даже после часов яростного сражения и отчаянных попыток спастись от огня, врагов и прочих напастей Халисстра двигалась с холодной, рассеянной грацией, невозмутимым самообладанием женщины, рожденной властвовать.
Песчинки стучали по иссиня-черной броне ее кольчуги, ветер вцепился в плащ и пытался сорвать его. Халисстре было хорошо знакомо движение сырого, холодного воздуха на безбрежных пространствах под землей, но по этому заброшенному городу метались безжалостные, жалящие ветра, раз за разом наносящие ей удары со всех сторон сразу. Она выбросила из головы мысли о ветре, звездах и руинах и молча двинулась к остальным. Они столпились под защитой могучей стены в небольшом дворике, усеянном обломками колонн. На другой стороне площади высились опустевшие останки величественного дворца. Его убранство не сумело пережить века песчаных бурь и ветров, терзавших город, но колоннады и дворы, высокие своды и великолепные залы свидетельствовали о том, что это сооружение было некогда резиденцией семейства, обладавшего в городе определенной властью, возможно, даже правителей или повелителей этого места. Неподалеку от полузанесенных песком стен стоял неброский портал, арка из странного черного камня, в которой таились магические врата, ведущие обратно в Чед Насад. Через этот портал Халисстра и остальные совершили побег из гибнущего города дроу.
Она помедлила, задумчиво оглядывая своих шестерых спутников. С краю грациозно опустилась на колени Данифай, ее служанка: безукоризненно правильное лицо невозмутимо, глаза спокойно закрыты. Возможно, она дремлет или просто хладнокровно ожидает, как повернется дело. Пятьдесят лет назад Данифай, плененную в сражении жрицу из города Эриндлина, подарили Халисстре в услужение. Юная, красивая и умная, Данифай на удивление тактично и безропотно смирилась со своей неволей. На самом деле, у нее не было выбора — серебряный медальон на груди Данифай связывал девушку узами могущественного заклинания. Что таилось за этими блестящими глазами и правильными чертами лица, не могла предположить даже Халисстра, но Данифай служила ей настолько преданно и умело, насколько от нее требовалось, а возможно, даже более того. Халисстра сознавала, что уже одно то, что Данифаи по-прежнему с нею, доставляет ей немалое утешение.
