— Он только био, патера, — почти мягко сказал Песок. — Вы формируетесь внутри друг друга, из-за этого вас миллионы. Одним больше, одним меньше, какая разница. — Он пошел вверх по холму из пепла, глубоко погружаясь на каждом шагу, но тем не менее уверенно двигаясь вперед. — Возьми его с собой, капрал.
Кремень подтолкнул Шелка дулом карабина:
— Пошли.
Одна из собакоподобных тварей, окровавленная, лежала в пепле меньше чем в чейне от того места, где солдаты нашли Шелка, слишком слабая, чтобы встать, но не настолько слабая, чтобы не рычать.
— Что это? — спросил Шелк.
— Бог. Твари, которые едят вас, био, внизу.
Глядя на умирающее животное, Шелк покачал головой:
— Непочтительные вредят в первую очередь самим себе, сын мой.
— Пошли, патера. Разве ты, авгур, не приносишь жертву богам каждую неделю?
— И даже чаще, если могу. — Идти по пеплу было все тяжелее.
— Угу. А что с остатками? Что ты делаешь с ними?
Шелк поглядел на него:
— Если жертва съедобна — а таких большинство, — ее мясо распределяется между теми, кто находился на церемонии. Конечно же, ты был по крайней мере на одном жертвоприношении, сын мой.
— Ага, нас заставили пойти. — Кремень переложил карабин в левую руку и протянул Шелку правую. — Давай, хватайся. А что с другими остатками, патера? Шкура, голова и все такое, которые не едят?
— Их поглощает огонь алтаря, — сказал ему Шелк.
— И посылает их богам, верно?
— Да, символически.
В пепле лежала еще одна мертвая собакоподобная тварь; проходя мимо, Кремень пнул ее ногой.
— Ваши маленькие алтарные огни ничего не могут сделать с ними, патера. Они недостаточно сильные и недостаточно горячие, чтобы сжечь кости большого животного. Иногда они даже не могут сжечь все мясо. И все эти остатки сваливают сюда, вместе с пеплом. Когда строят мантейон, то стараются расположить его поверх одного из этих старых туннелей, чтобы можно было избавляться от пепла. Это мантейон в Лимне, понимаешь? Мы прямо под ним. Наверху, в Вайроне, много мест вроде этого, поэтому здесь, внизу, тьма тьмущая богов.
Шелк сглотнул:
— Я понимаю.
— Помнишь тех, за которыми мы охотились? Они вернутся, как только мы уйдем. Мы еще услышим, как они смеются и дерутся за лучшие кусочки.
Песок, шедший впереди, остановился.
— Быстрее, капрал, — крикнул он.
Шелк, который и без того шел так быстро, как только мог, попытался пойти еще быстрее.
— Не волнуйся, — прошептал Кремень, — он кричит все время. Именно так получают нашивки.
Они уже почти дошли до Песка, когда Шелк сообразил, что бесформенный серый куль у ног Песка — человек. Песок указал на него дулом карабина:
— Взгляни, патера. Может быть, ты знаешь его.
Шелк встал на колени перед телом и поднял одну искалеченную руку, потом попытался соскрести спекшийся пепел с того места, где должно было находиться лицо; под ним оказались только остатки мяса и осколки костей.
— Лица нет! — воскликнул он.
— Это могли сделать боги. Они сгрызают лицо до последней косточки, вроде как я снимаю свою лицевую плату или, может быть, как ты сгрызаешь… Как ты называешь их?
Шелк встал и потер руки в отчаянной попытке сделать их чище.
— Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Круглые красные штуки с деревьев. А, вспомнил, яблоки. Разве ты не собираешься благословить его или что-то в этом роде?
— Принести ему прощение Паса, ты имеешь в виду? Технически мы можем делать такое только перед полной смертью, пока остается хотя бы одна живая клетка. Вы убили его?
Песок покачал головой:
— Я не буду врать тебе, патера. Если бы мы увидели его и крикнули ему остановиться, а он бы побежал, вот тогда, да, мы бы застрелили его. Но мы его не видели. У него был фонарь, сейчас он куда-то делся. И игломет. Этот я подобрал. Вероятно, он думал, что с ним ничего не случится. Но здесь были боги, как всегда. И здесь очень темно, потому что пепел забрал все огоньки. Могет быть, его фонарь потух или боги были так голодны, что бросились на него.
— Здесь дерьмовое место для био, как и сказал сержант, — проворчал Кремень, соглашаясь.
— По меньшей мере, его надо похоронить, — сказал им Шелк. — Я сделаю это, если вы мне разрешите.
— Если ты похоронишь его в пепле, боги выкопают его, как только мы уйдем, — сказал Песок.
— Ты мог бы понести его. Я слышал, что солдаты намного сильнее нас.
— Я могу заставить тебя нести его, — сказал Песок Шелку, — но и этого не собираюсь делать. — Он повернулся и зашагал прочь.
Кремень последовал за ним, бросив через плечо:
— Пошли, патера. Ты не сможешь помочь ей, да и мы тоже.
Охваченный внезапным страхом остаться в одиночестве, Шелк неуклюже похромал за ними.
— Ты же вроде сказал, что это был мужчина?
— Сержант сказал. Я пошарил в ее карманах, и, похоже, это женщина в мужской одежде.
— Кто-то шел передо мной по Пути Пилигрима, — сказал Шелк, наполовину себе, — опережая меня на полчаса. Я остановился и немного поспал, хотя на самом деле я не могу сказать, сколько. Она — нет, насколько я понимаю.
Кремень откинул голову назад — жест усмешки:
— Мне сказали, что в последний раз я спал семьдесят четыре года. Когда вернемся в дивизион, я покажу тебе пару сотен резервистов, которые еще не просыпались. И некоторые из них био, как и ты.
— Пожалуйста, так и сделай, — сказал Шелк, вспомнив сказанные во сне слова Мукор. — Я очень хочу увидеть их, сын мой.
— Тогда шевели ногами. Майор может захотеть посадить тебя под замок. Увидим.
Шелк кивнул, но на мгновение остановился и посмотрел назад. Безымянный труп опять стал бесформенным кулем, невозможно было даже понять, что это останки человеческого существа — темнота набросилась на него быстрее, чем уродливые животные, которых солдаты называли богами. Шелк вспомнил смерть патеры Щука в своей спальне рядом с его собственной, мирную смерть старого человека, тихую и беспрепятственную остановку дыхания. И она казалась ужасной; но насколько хуже, невыразимо хуже умереть здесь, в подземном лабиринте темноты и гнили, в червоточинах витка.
Глава девятая
Во сне как в смерти
— Патера Шелк ушел этим путем? — спросил Гагарка ночную клушицу, сидевшую у него на плече.
— Да, да! — Орев мгновенно замахал крыльями. — Туда! К Сцилл!
— Я не пойду, — сказала им Синель.
