Новый ярл вышел из-за стола и направился ко мне. Гордо выпрямив спину и вскинув подбородок, я растянула на губах сдержанную улыбку. За спиной ни рода, ни прошлого богатства, но мама учила сохранять достоинство даже при самом неудачном раскладе. В пути я отточила свои навыки, полученные на полигоне. Пора проверить, так ли хорошо я освоила и её уроки.
Андреас взял меня за руку и провёл к столу. В честь пира он облачился в дорогой наряд, за ним по полу волочился подбитый белоснежным мехом плащ. Пурпурные одежды подчёркивали яркие волосы, оттеняющие приятное лицо. С губ не сходила улыбка. И взгляд изменился. Появился в нём мужской интерес. Теперь, видимо, я соответствовала его вкусам.
Ярл подвёл меня к креслу слева от своего, пододвинул его и помог мне сесть. Мимолётно прихватив выбившуюся из моей причёски короткую прядь, он растёр её между пальцами и заправил мне за ухо. Так демонстративно и быстро, что я лишь коротко вздохнула от неожиданности.
– Выпьем за Эрику! – провозгласил он, поднимая золотой кубок, украшенный драгоценными камнями.
– За Эрику! – вторили ему разряженные гости.
На них было так много золота и драгоценностей, что от их блеска рябило в глазах. На лицах всех играли улыбки: слащавые, фальшивые, у многих напоминающие больше оскал.
Подхватив свой кубок с медовым напитком, я лишь коснулась его губами. Не стоит туманить мысли.
Вновь полилась музыка. После тоста гости будто ещё повеселели, а атаки любопытных взглядов усилились настолько, что стало гореть лицо. Я успела отвыкнуть от такого внимания.
– Угощайтесь, – нежно улыбнулся Андреас, – в пути, наверное, не было возможности нормально поесть.
Кажется, он успел осушить несколько кубков, потому что в голосе слышалась характерная ленца, а глаза чуть остекленели.
– Почему же? Мы подстреливали птиц, животных. На ужин у нас всегда было мясо. А вот после пересечения границы в вашей провинции стало сложнее, – я подхватила с вазы румяную булочку, понюхала её и грустно хмыкнула про себя.
Не помнила, когда в последний раз ела свежий хлеб.
– Почему же? – нахмурился он.
– Денег не хватало. Вам известно, сколько теперь стоит в деревнях буханка хлеба?
Андреас опешил, не найдясь с ответом, зато к разговору подключился его советник. В отличие от ярла, он не налегал на мёд. Взгляд мужчины оставался внимательным, даже острым. Они с сыном оказались очень похожи. Разве что виски мужчины серебрила седина, и морщины смягчали резкие черты лица. В одежде он предпочитал строгость и лаконичность, потому казался единственным чёрным пятном за нашим разноцветным столом.
– Да, торговцы заломили цены, – подтвердил он. – Готовится приказ, регулирующий рост цен.
– Но он ещё не сформулирован. Народ голодает, а вы пируете. Вместо того чтобы готовиться к войне. Отец бы уже следил за тренировками солдат.
– Мы хотели поприветствовать вас. Отпраздновать чудесное спасение, – прежнее тепло ушло из голоса ярла.
Ему явно не пришёлся по душе мой упрёк.
– Значит вы уже знаете?
– Что именно? – Андреас взглянул в поисках поддержки на советника и вновь перевёл взгляд на меня.
– Что жители Стейнби не погибли. Они находятся под каменным проклятием. Мой отец жив, и ваш тоже. Это подтвердил мэтр драгонов Сирил.
– Нет, я не знал, – впервые он действительно растерялся, но слово снова взял Диярви.
– Вам известен способ его снятия? Не все проклятия можно обратить вспять, – карие глаза мужчины впились в моё лицо, словно готовые прочитать даже краткие изменения эмоций.
– Теория магии учит нас тому, что любое проклятие можно обратить вспять, – сообщила ему. – Если есть способ, хотели бы вы вернуть отца, Андреас?
Я затылком ощущала взгляд Диярви, но смотрела только на нового ярла. В его глазах мелькнули опасения, но не надежда.
– Если вам известен способ, стоит о нём поведать, – упрекнул советник.
– Я задала этот вопрос по другой причине. Если вы считаете моего отца погибшим, то зачем это платье, этот пир, тосты в мою честь? Глава моего рода погиб, дом обращён в камень.
– Вы принадлежите прославленному роду, Эрика, – возразил Андреас.
Наш разговор прервался, когда к столу подошла пара в возрасте. Видимо, не сдержав любопытства.
– Мы хотели поприветствовать вас, бона, – пояснила женщина, осматривая меня даже внимательнее Диярви.
Пришлось слушать вежливые расшаркивания и сдержанно на них отвечать. Но подошли одни, ринутся и другие. Видимо, знати не хватало впечатлений в безопасных стенах замка.
– Когда же вы объявите о помолвке? – совершенно внезапно спросила женщина.
Признаться, вопрос не застал врасплох. Нечто подобное я могла предположить. А то, где меня поселили, как ухаживали, лишь подтвердило мои догадки. Андреас стал ярлом, но Сердце и союз со мной, пусть уже не имеющей за спиной ничего, кроме славы рода, позволит ему обрести титул конунга в глазах народа Эрфолка.
– Мой отец умер, – напомнила я тихо.
– Но срок траура прошёл, – вмешался в разговор Андреас.
– Вы не поняли, ярл. Глава моего рода погиб. Я сирота. И… свободная женщина. Могу сама за себя решать, носить оружие и выбирать спутника жизни. Даже простолюдина, если посчитаю его достойным.
Мне снова удалось удивить Андреаса.
– Вам подобает следовать наставлениям отца, бона, – Диярви неодобрительно покачал головой. – Он бы не одобрил ваших слов.
– Думаю, я лучше знаю своего отца, чем вы, советник, – холодно отозвалась я. – Побратимы отца были воинами как из знатных семей, так и из простых. Каждого из них он считал достойным и дал им возможность стать моим мужем. Независимо от происхождения. Я не одобряла решения своего конунга, но не спорила. Он уже тогда предрекал конец эры мира. Мы живём в военное время, чистота крови меркнет на фоне силы духа. Мечу, знаете ли, всё равно, чьей кровью обагрён его клинок: благородного бона или фермера.
– Такие речи для юной девушки… – женщина рассмеялась, пытаясь перевести разговор в безопасное русло.
Но не знаю, понимала ли, что обесценивала произнесённые мной слова указанием на мой пол.
– Какая разница, мужчина я или женщина?
– Ну… эм… – растерялась она от моего жёсткого тона. – Женщине полагается хранить домашний очаг, рожать детей.
– Да, в этом великое предназначение женщины, – подхватил Диярви, взмахом руки прося их удалиться.
– Вы очень изменились, Эрика, – мрачно заметил Андреас, когда муж увёл бестактную супругу.
– Я несколько месяцев жила в лесу, справляла нужду по кустам, охотилась, боролась за жизнь. Я убивала, Андреас, и не раз. Враг вошёл в наш дом. Скорее меня удивляет, что вы остались прежним.
