– Я готова, – ответила Кара. – Но сначала я должна рассказать одну историю.
– Ничего не хочу слушать, – ответил повелитель золотых драконов. – Я уже потратил немало времени на твои глупые идеи.
– Пожалуйста, – вмешался Тамаранд, – выслушайте ее. Она говорит, что нашла лекарство от бешенства или, по крайней мере, вот-вот найдет.
Ларет фыркнул:
– Никто не может лечить бешенство, потому что это не болезнь. Это просто часть нашей природы. Твоя мудрость изменяет тебе, брат мой, и вследствие этого ты едва не предал наш народ и меня. Но ты можешь исправить свою ошибку. Помоги мне убить незваных гостей, как должен был сделать сразу.
Дорн выхватил из ножен меч и принял боевую стойку.
– Сначала отведайте вот этого, – зло бросил он. – За последние месяцы я существенно пополнил список убитых драконов. Черные и зеленые. Болотные и магматические. Будет забавно добавить к нему парочку золотых.
– Не смешивай нас с драконами, обратившимися ко злу, – ответил Ларет. – Мы – другой вид существ.
– А вот это еще вопрос, – парировал Дорн. – Вы в самом деле чем-то отличаетесь от красных и им подобных или только делаете вид? Я долго считал всех драконов жестокими и самолюбивыми. У меня были на то причины. Потом я повстречал Кару, узнал, насколько она великодушна и добра, и начал менять точку зрения. Но, может, не стоило этого делать? Может, она такой же урод среди своих соплеменников, как я – среди моих?
– Прошу вас, ваше великолепие, – снова заговорил Тамаранд, – я не могу отделаться от мысли, что действительно слишком жестоко убивать этих несчастных, даже не выслушав их. Какими бы ни были ее проступки, Карасендриэт явилась сюда с миром.
– Хорошо, Тамаранд, – прорычал Ларет, – только ради нашей дружбы. – Он сердито взглянул на Кару. – Рассказывай свою сказку, певчая, и советую тебе быть поубедительнее.
– Благодарю, вас, ваше великолепие, – отозвалась Кара.
В течение следующего часа она говорила о своих союзниках и их исследованиях и действительно приложила все способности барда, чтобы изложить запутанную историю как можно яснее и убедительнее. Глаза Тамаранда расширились от удивления и вспыхнувшей надежды.
Но взгляд Ларета неизменно оставался презрительным и враждебным. Когда рассказ был окончен, вождь золотых бросил лишь:
– Теперь ты заслужила, чтобы быть казненной трижды. Третий раз – за то, что связалась с драконом-вампиром, самым отвратительным созданием из всех, когда-либо являвшихся миру.
– А что насчет остальной части моей истории? – спросила Кара, чей мелодичный голос был спокоен и ровен, как прежде.
– Ложь, – ответил Ларет, – или безумие. Не имеет значения, что именно.
– Можем ли мы быть уверены в этом, – снова вмешался Тамаранд, – не проверив? Карасендриэт утверждает, что у нее есть заклинание, которое подавляет бешенство. Отлично. Пусть испробует его на мне.
– Я не позволю ей наложить на тебя проклятие.
– Я хочу рискнуть…
– Нет! – взревел Ларет. Рев эхом отразился от скал, из пасти короля драконов полыхнуло пламя. – Эта изменница хочет свергнуть меня и погубить весь наш народ! Она уже отобрала у меня твою преданность. Я вижу это! Но ее план не удастся. Я правитель здесь! Я, Ларет, король Справедливости, и сейчас я свершу справедливый суд над ней и ее марионеткой.
Он расправил крылья.
Дорна затошнило от ужаса. Ларет был безумен. Уговорить его они не смогли, и теперь, учитывая, что Кара ранена, а магия ее истощилась в борьбе с ураганом, охотник был уверен: они не смогут победить золотого. Но, похоже, им не оставалось ничего иного, как попытаться сделать это. Поскольку Ларет собирался вот-вот взлететь, Дорн воткнул клинок в землю и схватился за стрелы.
И тогда Тамаранд вскричал:
– Отрекись!
Ларет обернулся к нему, недоумевающий, изумленный:
– Что ты сказал?
– Отрекись, – повторил тот. – Ты видишь безумие где угодно, только не в себе. Но как твой помощник, твой товарищ и друг, я должен предостеречь тебя: ты попал в когти бешенства. Мне невыносимо поверить, но это так. Ты должен уступить свое место для общего блага. И прежде всего для твоего собственного.
– И сделать Королем Справедливости тебя? – насмешливо бросил Ларет.
– Я не стремлюсь на твое место, – возразил Тамаранд. – Оно мне не нужно.
– Ты лжешь, – сказал золотой. – Но я прощаю тебя. Я понимаю, что ты не в себе. Но не будем больше говорить об этом.
– Я должен. Если ты не отречешься, я вызову тебя на поединок за трон драконов.
Ларет оскалил огромные белые клыки:
– Ни один золотой до сих пор еще не позволял себе такой дерзости.
– И все же закон это позволяет. Ты, как хранитель наших традиций, должен знать об этом лучше, чем кто бы то ни было.
– Что ж, отлично! – вскричал Ларет, изрыгая пламя. – Да будет так! Я принимаю твой вызов и убью тебя!
– Посмотрим, – ответил Тамаранд. – Давай разбудим Нексуса и Хаварлана. По правилам нужны свидетели.
Нексус оказался еще одним огромным золотым. Узкие глаза и необычайно пышная «борода» из мясистых выростов придавали ему проницательный вид. Гибкое тело Хаварлана, Зубца – или начальника – боевого братства серебряных, именуемого Когтями Справедливости, сплошь покрывали шрамы, хорошо различимые на его серебряной шкуре.
Узнав, что случилось, оба дракона были потрясены.
– Ваше великолепие, – обратился к ним Нексус, – лорд Тамаранд, я прошу вас одуматься. Наверняка мы сумеем найти лучший способ разрешить это несогласие.
– Поздно, – ответил Ларет.
– Друзья мои… – начал Хаварлан.
– Слишком поздно! – рыкнул Король Справедливости.
Дорн незаметно придвинулся к Каре.
– Действительно поздно? – шепнул он. – Теперь, когда Ларет отвлекся, ты не можешь «полечить» его, хочет он того или нет?
– Нет, – вздохнула она. – Саммастер, наверное, смог бы, но мое понимание заклинания, владение им – недостаточно. Чтобы успешно применить его, мне нужно согласие того, на кого оно направлено.
– Тогда надо помочь Тамаранду. Их силы неравны.
– И этого мы сделать не можем. Как бы мы ни старались действовать тайно, Нексус, скорее всего, заметит, а ведь предполагается, что это поединок. Если мы вмешаемся, чтобы повлиять на его исход, все остальные немедленно ополчатся против нас. Даже Тамаранд, пожалуй, постарается в этом поучаствовать.
Дорна охватил гнев бессилия.
– Значит, все, что нам остается, – наблюдать, даже если наши жизни висят на волоске?
