Кажется, парень нервничал. С чего бы это? Я посмотрела на взволнованную Бланш. Так…
– Минутку. – Я улыбнулась Альбину. – До свидания… – И как же его называть теперь? Милорда от меня он не терпит, но не «тыкать» же ему при всем честном народе? – господин капитан. И еще раз спасибо вам за все.
– До встречи. – Он потянулся ко мне, словно желая коснуться, и оборвал движение на середине. – Как только этот мерзавец разговорится, я пришлю людей рассказать. Не знаю, смогу ли приехать сам, в замке королевский глашатай.
– Вы и без того слишком к нам благосклонны. – Пропади оно все пропадом, как же тошно притворяться! Я бы хотела обнять его, прижаться, почувствовать, как он обнимает меня – просто обнимает, прилюдно больше никаких нежностей, но и этого нельзя.
Он улыбнулся, шагнул за дверь. Я обернулась к Годфри.
– Что ж, пойдемте.
Оказавшись в кладовке, закрыла за собой дверь, хотя при всех уединяться с посторонним мужчиной было не слишком прилично. Интересно, взбеленится Альбин, узнав об этом, или поймет? Но закрыться нужно было, потому что я, кажется, знаю, о чем Годфри намерен поговорить.
– Что случилось? – спросила я.
Он брякнул мешком, который до сих пор держал в руках, об пол.
– Прежде всего, хочу заверить, что не имел никаких дурных намерений в отношении вашей сестры, и… – Он смутился окончательно, залившись краской, прямо как девушка.
– Так… – повторила я вслух. – Продолжайте.
– Надеюсь, вы поймете, если я попрошу, чтобы в деревню девочек сопровождал кто-то другой.
– Насколько я помню, вы сами вызвались? – Я вовсе не намеревалась его поддеть, просто проясняла ситуацию.
– Джулия меня попросила. В прошлый раз и в этот Эгберд не возражал, но…
– Что она вам наговорила?
– Простите, я не… – Он резко выдохнул. – Она ребенок, не ругайте ее! Все это настолько… – Он покачал головой.
– Сколько вам лет, Годфри? – поинтересовалась я.
– Двадцать два. А к чему вам?..
– Выглядите моложе.
– Вы же не намерены обвинить меня в покушении на ее честь?.. – На его лице отразилось что-то, похожее на ужас.
Я рассмеялась, хотя на самом деле было не до смеха. Если бы я решила его в чем-то обвинить, сделала бы только хуже. Удаль молодцу не в укор, и вообще, кто он, а кто Джулия, пусть спасибо скажет, что такой человек внимание обратил. Ребенок? Раз мужчину соблазнила, значит, не ребенок.
– Я еще в своем уме. Да и зачем Джулии такой старый муж?
Годфри нервно хмыкнул, а я продолжала:
– Я примерно поняла, что она сказала вам… неужели прямо при сестре?
– Бланш убежала вперед, собирать венок. Она все время оставалась на глазах, так что…
– Не сомневаюсь, что вы помнили о ее безопасности.
– Да, конечно.
– Значит, что она вам сказала, я примерно поняла, – повторила я. – Что ответили вы?
– Я постарался быть вежливым, но не уверен, что не обидел… Господи, Ева, она ребенок! Я не чураюсь женщин, глупо было бы строить из себя монаха, но понятия не имею, что делать с детьми.
– Очень рада, что вы не рассматриваете подростка как сексуальный объект, – сухо произнесла я. Годфри моргнул, лицо его стало вовсе ошарашенным. Что, девушка моего возраста не должна знать слово «сексуальный»?
– Простите, я не то хотел сказать, – осторожно произнес он.
Я вздохнула.
– Это вы меня простите. Я поговорю с сестрой. Вы правы, она еще ребенок и не совсем понимает, что некоторые поступки могут быть истолкованы превратно. Она очарована вами, в ее возрасте просто жизненно необходимо кем-то очароваться, и тут – вы. Незнакомый, смелый, красивый и настоящий рыцарь, не то что деревенские парни! Я в ее возрасте вздыхала по… – Киногерою, но как это объяснишь? – юноше с портрета. И, уверяю, едва ли в ее мечтах было что-то, кроме прогулок по лугу и, может быть, поцелуя.
– Упаси Господи! То есть я хотел сказать, она вырастет красавицей, но…
– Но сперва ей надо вырасти, не говоря о разнице в вашем положении, – согласилась я. – Спасибо вам, Годфри. Я прослежу, чтобы у Джулии не осталось возможности оказаться в двусмысленной ситуации. И можете рассказать Эгберду, если считаете, что ему нужно знать, но только ему.
– Ему незачем об этом знать, – твердо произнес Годфри.
– Спасибо, я тоже так думаю. Тогда давайте вернемся к делам. У меня много работы: в трактире гости, а сын хозяина деревенской таверны не нашел лучшего времени, чтобы отравить еду…
– Что?!
– Брат вам расскажет, он видел своими глазами.
– Да, конечно. С вашего позволения.
Глава 39
Я не стала выходить в зал сразу за Годфри. Надо было успокоиться. Раз мы раскладывали кухонную утварь, значит, надо разложить кухонную утварь. Я сунулась в мешок.
Как только Годфри это доволок! Я вовсе не ожидала, что у кузнеца найдется все по моему списку. Две здоровенных сковороды с высокими бортами: можно жарить, а можно и тушить. Тяжелые, чугунные, нагреваются медленно, зато потом тепло отдают равномерно и долго. Отличные сковороды, и в наше время я нашла бы им применение. И с крышкой, тоже чугунной, тяжелой. Значит, можно не только тушить, но и, накрыв, засунуть в угли, раз уж духовки у меня нет и пока не предвидится. Только сначала надо вымыть сковородки как следует и прокалить, промазав жиром.
Кроме сковородок, в мешке обнаружились решетка и чугунные стойки для нее. Значит, можно будет не только на углях держать, но пристроить над огнем. И если подобрать несколько кирпичей… то есть не кирпичей, а, скажем, деревянных кругляшей, нетрудно будет регулировать высоту над огнем, а значит, нагрев.
Решетка и подставка были красивыми, с коваными завитушками. Недешевые, у девочек не было с собой столько денег, чтобы расплатиться. Надо узнать, сколько они задолжали. Даже неожиданно, что кузнец согласился работать в долг – после того, как умер Евин отец, нам в деревне даже крынку молока в долг не давали. Поняли, что дела в трактире пошли в гору? Надеюсь, что так, а не потому, что пошли сплетни про меня и магов, что у нас гостят.
Что там еще? Сечка! Серповидное лезвие, к вогнутому концу которого прикрепляется ручка. Моя бабушка, мамина мама, чтобы сделать фарш, пользовалась только такой штукой, напрочь не признавая мясорубки, ни обычные, ни электрические.
Здесь в трактире тоже валялись сечка и деревянное корыто к ней. Но много лет никто не хотел возиться с фаршем, да и дорого это, так что она проржавела чуть ли не насквозь. Потому я не стала сама ее чистить и точить, а велела девочкам отнести старую сечку кузнецу, чтобы или привел в порядок, или переплавил, а нам отдал новую, с доплатой, само собой. Эта новая, другая. Острая, и ручка ухватистая. Вымою, отскребу корыто для рубки, и будут у нас котлеты – не гостям, так себе. Пельмени! Зимой их можно будет налепить и наморозить впрок. Да и капусту на квашение куда удобней рубить сечкой в корыте, чем резать ножом.
